— О чем ты толкуешь? — рассердился Дэйн, и Райэнна пояснила:
— У них циклы… Когда женскую особь охватывает страсть, — а у швефеджей это случается каждые три стандартных года, — она рассылает приглашения всем заметным мужским особям в округе. Я предполагаю, что госпожа Ооа-хасса, судя по ливрее курьера, в основном предпочитает выдающихся странников и путешественников. Вот уже несколько дней, как в ее интимных апартаментах совершается скромная оргия для избранных. В их поведении есть свой смысл. В самом деле, поскольку каждое яйцо оплодотворяется отдельно, такой процесс приводит к максимальному числу генетических вариаций и, как ты понимаешь, является мощным стимулом для мужских особей становиться наиболее выдающимися и процветающими в своем деле, чтобы добиться чести быть приглашенным к женской особи, занимающей высокое место в их иерархии. Именно этим объясняется прогресс, достигнутый ящерами.
— Но почему… как же…
— Ты имеешь в виду их поведение? Вот теперь-то ты понимаешь, почему их так тревожат обезьяноподобные? Ящерообразные полагают, что коль у нас нет особых сезонов сексуальности, то мы все время такие, как они сейчас, обалдевшие и неспособные ни о чем думать! У них как? Или все, или ничего. Как только мужская особь вдыхает этот запах…
— Да, — сказал Дэйн, — я уже понял.
Райэнна подняла вскрытый конверт и вытащила оттуда искусно расшитый шелковый платок.
— Это… э… секреция особой железы. Когда женская особь впадает в страсть, она обтирается такими вот платками и рассылает их приглашенным.
Дэйн от души рассмеялся:
— И у них хватает наглости прохаживаться насчет обезьяноподобных!
Райэнна кивнула:
— Как я уже говорила, стоит мужской особи вдохнуть этот запах, как ее уже ничто не способно заинтересовать до окончания сезона. Они не едят, не спят довольно значительный промежуток времени. — Она взяла его за руку. Жаль, что как раз сейчас, когда ты принес такую важную новость, Драваш и Аратак выпали из наших рядов по крайней мере дней на десять!
Она уставилась на пруд, где обычно купался Аратак. Внезапно Марш рассмеялся. Теперь они действительно остались в одиночестве, поскольку Джода исчез, очевидно привлеченный запахом готовящегося ужина, и рядом не было укоризненно посматривающих в их сторону ящеров. Он обнял Райэнну и поцеловал.
— Давай-ка поплаваем, — сказал он, — а затем устроим собственную оргию. Я не обещаю тебе продлить ее на десять дней — я всего лишь обезьяноподобный, — но постараюсь.
Она поцеловала его в ответ.
— Я не возражаю.
9
На самом деле прошло одиннадцать дней, и в этот промежуток времени Дэйн и Райэнна лишь охраняли дом и больше ничем не утруждали себя, тем более в порядке вещей считалось, чтобы в подобных случаях телохранители Первых Людей оставались дома. Правда, каждый день Марш отправлялся на рынок, надеясь отыскать господина Ромду и убедить его заглянуть к ним, чтобы за гостевым столом порасспросить о миссии ордена Анкаана, которая заключается в поимке странного Звездного Демона. Он был уверен, что Копьеносец еще в городе; ведь ранее он чуть не каждый день сталкивался с ним. Но сейчас, когда он активно разыскивал его, Ромда превратился в одного из многих сотен жителей города, и Дэйн никак не мог с ним встретиться.
Ничего другого не оставалось, как помогать Райэнне в обучении Джоды и таким образом тоже тренироваться. Он неторопливо обучал Джоду несложным катам. Снова и снова заставлял он повторять парня изящные танцевальные движения, пытаясь подавить нарастающее раздражение от бесконечных жалоб и злобных замечаний маленького нахала. Марш не сомневался, что работа пошла бы быстрее, если бы ему действительно нравился этот малый.
Тем не менее Дэйн относился к поставленной задаче добросовестно, и постепенно стали проглядывать некоторые результаты, и медленное повторение движений уже демонстрировало переход от неуклюжести к грации. Ему уже не раз приходилось видеть на Земле чудо, когда дисциплина медленно через мускулы впитывалась в мозг, создавая гармонию из хаоса и превращая в единое целое тело и ум.
Конечно, занимался он с парнем и фехтованием, но тут возникла другая проблема. Техника владения короткой саблей, которой пользовались аборигены, значительно отличалась от той, которую применял Дэйн при владении двуручным самурайским мечом. И он пожалел, что так и не удосужился изучить технику владения более коротким самурайским мечом ваказаши, но из соревнований, которые он видел на Земле, он запомнил, что эта техника сродни технике владения шашкой.
А когда-то — еще до увлечения японскими боевыми искусствами — он занимался фехтованием на саблях и рапирах и теперь пытался адаптировать свой прошлый опыт к обучению Джоды.
Разумеется, современный «венгерский» стиль фехтования на саблях, основанный на способности бойца движениями пальцев манипулировать клинком, был совершенно неприменим для имеющей определенный вес короткой сабли аборигенов; этот стиль годился для демонстрации и, может быть, спортивных поединков, но в схватке не на жизнь, а на смерть Дэйн бы не стал на него полагаться.
Но Дэйну повезло, и он большую часть года провел под руководством опытного мастера, представителя старой итальянской школы, — маленького человечка, похожего на гнома, чья реакция оставалась молниеносной и после пятидесяти лет увлечения фехтованием. Старик Алессандро обучил его старому стилю с коварными глубокими выпадами, которые учитель называл мулине, оставшимися еще с тех времен, когда кавалерийская сабля была важным видом боевого вооружения.
Итак, каждый день Дэйн и Джода брали деревянные изогнутые сабли и, выйдя во внутренний дворик, начинали колошматить ими друг друга. И раз или два, к огорчению Дэйна, еще только начавшего обретать былую форму, Джода удивил его. Выяснилось, что отец Джоды весьма неплохо обучил сына владению саблей. И парень знал, что с ней делать. Но нетерпеливое и яростное желание отца сделать из него настоящего задиру путем интенсивного обучения лишь добавило Джоде страха и неуверенности, сродни заиканию.
Даже сейчас каждый раз, когда Джода делал неверное движение, он замирал и съеживался, словно ожидая удара от Дэйна, а когда тот лишь спокойно делал ему замечание, парень огрызался и отпускал саркастические замечания. Иногда, приходя в отчаяние, Марш подумывал, уж не провоцирует ли его парень; порой ему казалось, что мысль о взбучке не столь уж и плоха, если надо убедить Джоду в том, что он находится во власти Дэйна. Если уж парень убежден, что уважать надо только сильнейшего, что ж, Марш был готов показать ему, кто тут хозяин положения. И лишь откровенная слабость Джоды удерживала Дэйна от исполнения заветного желания — свернуть маленькому мерзавцу шею…
Но Дэйн понимал и то, что если сорвется, то лишь подтвердит давнюю уверенность Джоды в том, что мир полон жестокости, и потому землянин продолжал оставаться терпеливым и не повышал голоса. Марш со стыдом ощущал, что получил бы удовольствие от избиения этого парня, но если бы дело дошло до взбучки, то это лишь распалило бы в парне уязвленное самолюбие. Потому Дэйн сдерживался и даже не отвечал колкостью на колкость. Пожалуй, это общение было самым тяжелым испытанием за всю жизнь Марша.
Кроме того, выяснилась и положительная сторона общения. Дэйн перенял от Джоды кое-что из бельсарийского стиля ведения боя, и это, вероятно, могло пригодиться.
Вот все, чем им с Райэнной приходилось заниматься в доме, который не нуждался в охране, пока Аратак и Драваш предавались любовным утехам!
И если после всего этого, думал Дэйн, кто-нибудь из них еще хоть раз выскажется по поводу ненадежности обезьяноподобных, он свернет шею, а то и две! Пусть теперь поговорят о том, что надо заниматься делом, не обращая внимания на секс!