Герцог не торопясь обрезал кончик новой сигары, поднес к табаку зажженную спичку, затянулся два-три раза и осторожно ответил:
— Может быть, Рекс, тебе лучше пояснить, о какой правде речь, и в чем именно следует... гм... расколоться?
— Куда подевался Аарон? Год за годом ужинаем втроем в первый вечер моего приезда — и вдруг сегодня его нет! И чересчур уж небрежно вы отвечаете на любую попытку проведать, куда он запропастился. Так куда же, ваша светлость?
— А и в самом деле, друг мой, куда? — повторил герцог, проводя холеными пальцами по худощавому, точеному лицу. — Я пригласил Аарона, сказал, что твой корабль прибывает нынче утром. Саймон очень обрадовался, тотчас дал согласие прийти, — но, как видишь, не почтил нас присутствием...
— Может, захворал?
— Да нет, насколько могу судить, обретается в добром здравии — по крайности, в контору сегодня явился.
— Значит, неожиданно условился о важной деловой встрече с кем-то иным, или работа неотложная навалилась. Ничто другое, по-моему, не заставило бы Саймона изменить нашему старому доброму правилу. Встречаться в первый вечер стало... стало, пожалуй, священным обычаем, которого ни один из нас еще не нарушал. Ни разу!
— А Саймон, как видишь, взял — и нарушил. Остался дома, в гордом одиночестве, — отдыхает и набирается сил перед завтрашними состязаниями по спортивному бриджу — во всяком случае, позвонил сюда, принес приличествующие извинения и сослался именно на это...
— Дудки! — раздраженно воскликнул Рекс. — Подумаешь, состязания по бриджу, велика важность! Никогда прежде Аарон не позволял ничему подобному становиться между нами. Дело нечисто, поверьте слову! Давно видались вы в последний раз?
— Да месяца три, почитай, миновало.
— Три месяца?!
Рекс перегнулся через стол, резко отодвинув прочь ониксовую пепельницу, лишь чудом не слетевшую при этом на паркет со всем изрядным грузом обретавшихся внутри окурков:
— Послушайте, неужто вы поссорились?
Де Ришло покачал головой:
— Было бы тебе столько лет, сколько мне сравнялось, Рекс, и оставался бы ты на старости без детей, без наследников, а потом неожиданно встретил двух славных молодых людей, искренне тебя полюбивших, воплощающих все черты, какие желалось бы тебе видеть в собственных нерожденных сыновьях — понял бы, возможно ли взять и за здорово живешь повздорить с одним из них.
— Понимаю, понимаю... Однако, три месяца! Это ведь уйма времени для людей, привыкших видеться не реже трех-четырех раз в неделю! Я голову сломать готов, а вы храните себе олимпийское спокойствие, и то смеетесь, то безмолвствуете... Что известно вам о личных делах Саймона?
Серые, пронзительно блестевшие глаза де Ришло, придававшие лицу герцога столь утонченное благородство, вспыхнули еще ярче.
— Да ровным счетом ничего! — молвил он. — В том-то и беда, я понятия ни о чем не имею.
— Я не первый день знаком с вами, — продолжал Рекс, — и ясно вижу: вы опасаетесь, боитесь, что Саймон, как он сам любит выражаться, «угодил в переплет» — и в очень скверный переплет! Разве не так? Опасаетесь — и обижены его нежеланием поделиться с вами бедой, попросить у старшего, умудренного человека помощи, доброго отеческого совета, просто сочувствия!
— Никому другому, кроме тебя и меня, Рекс, ему и не приходится доверять в затруднениях. Ты как раз находился в Штатах...
— А Ричард? Ведь Саймон знал его даже дольше, чем нас обоих, они дружили уж и не упомню, с каких пор!
— Увы. Я провел прошлую субботу с Итонами, в Кардиналз-Фолли, но ни Ричард, ни Мари-Лу не могли сказать о делах Аарона за последние три месяца ни единого слова. С прошлого Рождества, когда Саймон приехал погостить и привез дюжину ящиков игрушек для маленькой Флер, ни слуху ни духу о нем не было.
— Узнаю старину Саймона! — захохотал Рекс.
Де Ришло вскинул брови, немного изумленный внезапной переменой в настроении собеседника.
— Узнаю. Так и думал, что малютка станет чистым разорением для дядюшки Аарона, едва лишь только выйдет из пеленок!
— Правильно, — спокойно ответил де Ришло. — Не в натуре нашего друга вести себя нелюбезно, а уж тем паче обращаться с людьми подобным образом: не казать носа в гости битых три месяца — безо всякой, заметь, объяснимой причины, — тебя не уважить, налгать по телефону с три короба невесть ради чего... Да, полагаю, что бедняга, как ты выразился, «угодил в прескверный переплет». Иначе не стал бы Саймон Аарон увиливать и от меня, и от Ричарда.
— Но что же могло стрястись?!
Громадный кулачище Рекса с громоподобным стуком обрушился на стол: