Выбрать главу

– А с родителями удалось связаться?

– Вообще-то, – мрачно взглянул на него Морнингстар, – у меня телефон трезвонит не затыкаясь! Шестьдесят человек уже приехали, все в панике, хотят знать, где их дети, – отрезал он, играя желваками под розовыми стеклами очков. – У нас тут триста детей, а родителей, значит, около шестисот… Ларош всех отправляет ко мне, а мне и сказать-то им нечего, мы еще даже список погибших до конца не составили! Раненых отправили по всем больницам, даже в Нью-Вестминстер, и я понятия не имею, кого куда!

– Давай помогу?

– Да нет, пусть патрульные займутся, – покачал головой Морнингстар. – А ты лови этого придурка и тащи его сюда живым или мертвым. Лучше мертвым!

Страйкер промолчал. Полицейские остановились у входа в учительскую, где стоял на карауле еще один патрульный – высокий бледный парень с помятым лицом. До срочного вызова на службу он явно не успел ни принять душ, ни побриться. Страйкер подошел поближе и заглянул в комнату через окошко в двери.

В дальнем углу, опустив голову, словно статуя застыла девочка азиатского происхождения – стройная фигурка, маленькое личико с размазанной косметикой, на вид лет четырнадцать.

– Кто это? – спросил Страйкер у Морнингстара.

– Меган Линг. Пыталась помочь пострадавшим. Девочка насмотрелась ужасов и сейчас в шоке.

– А где ее родители?

– Мать уже едет.

– Скоро вернется Фелиция, пусть поговорит с мамой девочки, ладно?

– Понял, – кивнул Пинкертон.

Страйкер снова заглянул в окошко: Меган Линг стояла как вкопанная. Он отодвинул патрульного и собирался уже войти в кабинет, но Морнингстар взял его за плечо.

– Что? – вопросительно посмотрел на него Страйкер.

– Осторожней с ней.

– Почему?

– Тебе не понравится то, что она скажет.

Глава 15

Кортни и Рейн направлялись в южный сектор торгового центра. С утра они переоделись в обычную одежду и оставили школьную форму в камере хранения. Рейн была в белых капри и красном топе, а Кортни в простых голубых джинсах и белой футболке.

Они остановились у одного из лотков в проходе. Рейн достала телефон, набрала чей-то номер, подождала несколько гудков, но никто не ответил.

– У тебя айфон? – Кортни пришла в восхищение.

– Не, ты что! Мама разозлилась, что я столько денег трачу на телефон, и перевела меня на тариф с ограниченным числом минут, так что мне теперь хватает на неделю, не больше… Вот и приходится с этого телефона звонить остаток месяца.

– А откуда ты его взяла?

– Это не мой, мне друг одолжил. Вот, запиши мой второй номер.

– Что еще за друг? – недоверчиво спросила Кортни, заподозрив неладное.

– Боже ты мой, ты только глянь! – Рейн схватила Кортни за руку и потащила к лотку. – Обалденные сережки! То, что нужно к моему наряду медсестры!

Кортни коротко кивнула. На другой стороне прохода около магазина «Cони» столпилось человек двадцать. Они возбужденно переговаривались и смотрели новости по выставленным в витрине телевизорам, время от времени что-то восклицая и оживленно жестикулируя.

– Кажется, что-то случилось. – Кортни повернулась к Рейн.

– Все время что-нибудь где-нибудь случается. Корт, это же Ванкувер! Ну как тебе? Круто? – спросила она, демонстрируя сережки.

– Суперкруто! Рейн, да на тебе все офигенно выглядит!

Подруга улыбнулась, достала пачку двадцаток и купила сережки.

Напротив отдела с украшениями находилась кондитерская, пахло горячими булочками с корицей и сливочной глазурью. У Кортни заурчало в животе, и она вдруг вспомнила, что они ничего не ели с самого утра. А сейчас-то уже два!

Она взглянула на Рейн: та прикладывала к уху черные серьги-кольца, пытаясь разглядеть себя в небольшое зеркало, которое ей протягивала продавщица.

– Слушай, эти булочки так пахнут… Пойдем поедим?

– Погоди немного, у нас тут встреча.

– Встреча? С кем?

Рейн в раздражении отложила зеркальце – слишком маленькое, ничего не видно – и протянула продавщице деньги.

Делать нечего, придется ждать. Кортни пыталась не думать о том, что ей устроит папа, когда она придет домой. Чтобы отвлечься, открыла черный пакет из «Уорвика» и достала костюм Красной Шапочки, который ей купила Рейн. Ее мучила совесть: двести долларов – это куча денег, она не должна была соглашаться на такой дорогой подарок, это уж слишком.