Нора медлила. Сбежать сейчас выглядело бы глупо. Да и что ей бояться Лудлоу Эшера? Он старик. По крайней мере он может сказать, как выбраться из этого жуткого места. Она вошла в комнату, и Лудлоу, очертания которого во мраке были практически неразличимы, закрыл за ней дверь. Когда щелкнул замок, у Норы аж захватило дух.
- Не бойтесь, - прошептал он. - Дайте руку, я провожу вас к креслу. Он взял ее за руку, и Нора подавила желание вырваться. Кожа Лудлоу была холодной и скользкой. Он провел ее в другой конец комнаты. - Теперь можете сесть. Хотите стаканчик шерри?
Нора нашла кресло и села в него.
- Нет, спасибо. Я... смогу остаться лишь на несколько минут.
- А, ну что ж. Вы не будете возражать, если я выпью? - Он откупорил бутылку и налил.
- Как вы можете здесь _в_и_д_е_т_ь_? Здесь же ужасно темно!
- Темно? Ничего подобного. То есть, не для меня. - Он тяжело вздохнул. - Для меня свет просачивается сквозь швы в этих стенах. Он сочится из каждой поры вашего тела, Нора. Ваши глаза ослепительно сверкают. А обручальное кольцо на вашем пальце раскалено, как метеор. Я мог бы греться его теплом. Прислушайтесь к стуку молотков, Нора. Прекрасная музыка, не так ли? - Это было сказано с едким сарказмом.
Она прислушалась. В этой комнате стук молотков был совсем не слышен, зато был слышен другой шум. Он напоминал тихий приглушенный стук сердец. Некоторые стучали громче прочих, другие - резче. Шум, казалось, исходил отовсюду, даже от самих стен. Она слышала щелканье механизмов и слабый звон цепей.
- Мои часы, - сказал Лудлоу, как будто прочитав ее мысли. - В этой комнате находится шестьдесят пять напольных часов. Вначале их было более сотни, но увы, они ломаются. Прислушайтесь, и вы услышите, как качаются маятники. Звук уходящего времени успокаивает меня, Нора. По крайней мере, он помогает маскировать шум пил и молотков. О, вы только послушайте этих рабочих в мансарде! И эту бурю тоже! - Его дыхание внезапно сбилось. Когда он заговорил опять, в его голосе чувствовалось напряжение. - Вот сейчас молния ударила очень близко к дому, и гром был сильнее.
Нора не слышала ничего, кроме тиканья часов. Комната была без окон, а стены, похоже, были толщиною в несколько футов. Но в какой части дома находится эта комната, точно сказать она не могла.
- Вы, конечно, знаете, что я умираю, - ровно сказал Лудлоу.
- Умираете? От чего?
- Это... особенная болезнь. Я думал, Эрик уже рассказал вам. Он расскажет. Я не хочу портить ему удовольствие.
- Я не понимаю. Если вы больны, то почему вы здесь один, в темноте?
- Это, моя дорогая, как раз потому что я... - Он умолк. - Гром, - с усилием прошептал он. - Боже мой, вы _с_л_ы_ш_а_л_и_?
- Нет. Абсолютно ничего.
Он молчал, и у Норы создалось впечатление, будто он чего-то ожидает. Не дождавшись, он с шипением выдохнул воздух сквозь зубы.
- Я ненавижу грозы и ненавижу эту проклятую долбежку. Она не смолкает день и ночь. Эрик разрушает комнаты и вновь их отстраивает. Он сооружает коридоры, упирающиеся в каменные стены. Строит лестницы, которые никуда не ведут. Все это из-за меня, разумеется. О, Эрик хитер! Он пытается убить меня, понимаете?
- Пытается вас убить? _К_а_к_?
- Шумом, моя дорогая, - сказал Лудлоу. - Бесконечным, действующим на нервы демоническим шумом. Стуком молотков и визгом пил, не смолкающим никогда. Даже это нелепое представление в День Независимости было устроено для меня. Звуки той канонады чуть не довели меня до самоубийства.
- Вы ошибаетесь. Эрик пытается уравновесить Лоджию. С западной стороны есть трещина...
Лудлоу перебил ее невеселым смехом.
- Уравновесить Лоджию? Вот это здорово! Возможно, он сказал так рабочим, но это ложь.
- Лоджия погружается в землю. Я сама видела трещину.
- О, трещина есть, совершенно верно. Я тоже ее видел. Но Лоджия никуда не опускается, моя дорогая. Лоджию повредило землетрясение... когда же это было? В 1892 году. Или в 1893. Точно не помню. Мы находимся в местах, чувствительных к подземным толчкам.
Нора подумала о стеклянных совах, дрожавших на своих пьедесталах, одна из которых упала на пол и разбилась.
- Эрик пытается меня убить, - прошептал Лудлоу, - потому что он хочет э_т_о_.
Что-то коснулось ее плеча и она испугалась. Она быстро протянула руку и ощутила скользкую и гладкую поверхность черной трости, которую всегда сжимал в руке Лудлоу.
- Внутри у него из-за этого все горит, Нора. Знаете, почему? Это власть. Над поместьем, над фабриками, над всем. Даже над будущим. У меня нет выбора, кроме как передать это Эрику, хотя я и боюсь последствий. - Он убрал трость с ее плеча. - Вы видите, Эрик хочет ускорить мою смерть, и он может... - Она почувствовала, как он внезапно напрягся. - Гром! О, Боже, гром! - проскрежетал он.
На этот раз Нора тоже его услышала. Это был слабый далекий раскат, заглушенный каменными стенами. Она знала, что за стенами Лоджии яростно бушевала гроза.
- Подождите, - едва слышно произнес Лудлоу. - Не двигайтесь, подождите.
- В чем дело?
- Тише! - прошипел он.
Повисла тишина. Затем Нора услышала, как бутылки шерри стукнулись друг о друга. Через несколько секунд она почувствовала, что ее стул вибрирует. Вибрация прошла вверх по ее телу до самой макушки. Деревянный пол заскрипел и застонал. Часы, стоявшие повсюду в этой странной комнате, нестройно звякнули. Затем, так же внезапно, вибрация прекратилась.
- Этот дурак пытается притягивать молнии шпилями на крыше, - хрипло сказал Лудлоу. - Вы почувствовали? Дрожь? Теперь она кончилась, но я полагаю, множество кухонной посуды и несколько окон разбиты. Вот придурок! Он не понимает, что играет с огнем!
Он безумен, подумала Нора. Речи Лудлоу напоминали бред сумасшедшего.
- В вашей руке пистолет. Зачем он вам? Я думал, что вы ненавидите оружие.
- Кто-то положил его в колыбель Уолена. - Нора снова рассердилась. Эрик знает, что я думаю насчет того, чтобы показывать оружие моему сыну, и я не собираюсь с этим мириться.
- Мне жаль вашего сына, - сказал Лудлоу. - Я знаю, что Эрик хочет нового ребенка. Он хочет плодить детей как чистокровных лошадей. Сопротивляйтесь ему, Нора. Ради вашего собственного благополучия, сопротивляйтесь.
- Почему?