- Я буду держать вас в курсе дела, - сказал Кемп, приподнимая со стула грузное тело. - Я рассказал вам эти истории, чтобы убедить вас не верить всему, что слышите. Страшилы не существует. Кто-нибудь обязательно найдет тело Тарпа на дне ущелья или схваченным колючками, из которых он не смог выбраться.
- Тогда нам останется лишь найти останки остальных двухсот девяноста девяти детей, не так ли? - И прежде, чем шериф успел ответить, она покинула офис.
За двадцать минут Рейвен преодолела расстояние от Тэйлорвилля до Фокстона и в начале четвертого вошла в кафе "Широкий лист". Там было почти пусто, если не считать скучающей официантки с высокой прической и коренастого бородатого мужчины в спецовке, сидевшего за стойкой с пончиком и чашечкой кофе. Рикс Эшер ждал ее за тем же столиком, где они сидели вчера.
- Прошу прощения за опоздание, - сказала она, усаживаясь рядом. - Я была в Тэйлорвилле.
- Ничего страшного. Я только вошел. - Он опять припарковал свой красный "Тандеберд" за углом, где его не было видно. После ленча он укрылся в своей комнате, чтобы просмотреть кое-что из материала, взятого им из библиотеки прошлой ночью. Старые бухгалтерские книги, исписанные каракулями и цифрами, были в основном неудобочитаемы. Куда более интересными казались были письма. Большинство из них было от президентов банков, сталелитейных компаний, от поставщиков пороха, и имело отношение к бизнесу Эрика. Однако несколько писем было от женщин. Два из них, все еще сохранившие слабый аромат лаванды, были определенно развратными и описывали сеансы грубого секса с поркой. В два тридцать Рикс улизнул из Гейтхауза.
Махнув рукой, Рейвен отослала официантку еще до того, как она успела подойти к столу.
- Вчера вечером я рассказала папе о вашем предложении, - сказала она. - Во-первых, он скорее пробежит стометровку, чем будет вам доверять. Во-вторых, он хочет с вами встретиться.
Уже лучше, подумал Рикс.
- Когда?
- Как насчет того, чтобы прямо сейчас? Моя машина снаружи, если вы хотите оставить свою машину здесь.
Рикс кивнул и вскоре уже сидел в "Фольксвагене" Рейвен. Они выехали из Фокстона и свернули на узкую деревенскую дорогу у западной границы города. Он получил возможность откинуться на сиденье и как следует рассмотреть Рейвен Дунстан. У нее были четкие и гладкие черты лица. Волосы у нее были густыми, темными и волнистыми. Косметики на ней было очень немного, и Рикс не думал, что ей требовалось еще. Она обладала естественной привлекательностью в сочетании с сильной чувственностью. В ее глазах угадывалась сила, и Рикс гадал, как Рейвен выглядит, когда смеется. Казалось, она не побоится пойти куда угодно и сделать что угодно. У нее есть мужество, решил он. В противном случае она не стала бы постоянно звонить в Эшерленд, добиваясь своего. Он понял, что в действительности она ему нравится.
Но в следующий момент он подумал о другом и отвел взгляд. Его чувства к Сандре все еще были сильны. Пока он не нашел ответ на вопрос, почему она покончила с собой в ванне, он не мог перестать думать о ней.
Рейвен почувствовала, что Рикс наблюдает за ней, и мельком взглянула на него. Хотя он казался изнуренным и утомленным, она подумала, что он привлекательный мужчина. Ему не хватает света в глазах, решила она. В них была внутренняя мрачность, которая ее тревожила.
- Как вышло, что вы связались с "Демократом"? Почему вы не пошли работать в крупную газету или на телевидение?
- О, некоторое время я работала в крупной газете. Почти три года я была редактором отдела одной из газет в Мемфисе. Но когда папа мне позвонил, я была вынуждена приехать домой. Моя семья очень давно владеет "Демократом". Кроме того, папе была нужна помощь в связи с его книгой.
- Значит, вы помогаете ему ее писать?
- Нет. В действительности я никогда не видела этой книги. Он даже не разрешает мне быть рядом, когда работает над ней. Отец очень скрытный человек. И еще он очень горд и упрям.
- Мой отец придерживается несколько другого мнения о нем, - заметил Рикс и увидел, что она слабо улыбнулась. Это была приятная улыбка, и Рикс надеялся, что увидит ее снова.
Рейвен свернула на посыпанную гравием длинную дорогу, которая плавно поднималась по сосновой просеке вверх к двухэтажному дому с фронтоном на холме, откуда открывался великолепный вид на горы.
- Добро пожаловать в мои родные пенаты, - сказала Рейвен. Поднимаясь следом за ней по ступенькам крыльца, Рикс уже собрался спросить о ее хромоте, но в это время входная дверь отворилась, и он впервые увидел Уилера Дунстана.
22
Уилер Дунстан был прикован к моторной коляске, которой управлял ручным рычагом.
- Так, стой, - скомандовал он голосом, похожим на скрежет грубой наждачной бумаги. - Дай-ка мне сначала рассмотреть тебя.
Рикс остановился. Блестящие голубые глаза старика, почти того же оттенка, что и у дочери, но гораздо более холодные, изучали его с головы до ног. Рикс делал то же самое. Уилеру Дунстану было, вероятно, немного за шестьдесят. У него были коротко постриженные волосы стального цвета, короткая седая борода и усы, которые придавали ему еще более сердитый вид. Несмотря на то, что ноги старика в джинсах казались тонкими и усохшими, верхняя половина его туловища была жилистой и мускулистой, а предплечья, видневшиеся из-под закатанных рукавов выгоревшей голубой рубашки, были вдвое больше в обхвате, чем у Рикса. Мускулистая шея указывала на то, что до того, как Уилер Дунстан оказался прикован к этому креслу, он был человеком сильным, и Рикс полагал, что он и сейчас смог бы голыми руками разогнуть подкову. В зубах у него была зажата здоровая расписанная трубка, а изо рта короткими очередями выходил голубой дым.
- Если вы пытаетесь углядеть оружие - его у меня нет, - сказал Рикс.
Губы Дунстана дрогнули в улыбке, но тревога в глазах не таяла.
- Ладно, выглядишь ты как Эшер. Быстро, парень: как звали начальника полиции, который бросил тебя в камеру после того антивоенного марша?
- Билл Блэнчад по прозвищу Бульдог.
- Твоя мать ездит в Нью-Йорк на пластические операции. Как зовут хирурга? Быстро.
- Доктор Мартин Стейнер. И он не в Нью-Йорке, а в Лос-Анжелесе. Рикс поднял брови. - Может, вы хотите, чтобы я назвал имя победителей 48-го чемпионата мира?