Но они умирали легко, Синди. Тебе не надо бояться адского пламени.
Ребенок заплакал, и Синтия крепче прижала Ладлоу к груди.
— Это было много лет назад. Я теперь уже не та женщина.
— Конечно, не та. Сколько миллионов ты унаследовала от Кордвейлера? Десять? Двадцать? Надо отдать должное твоим судам, они очень комфортабельны. Свои лучшие партии в покер я сыграл на «Речной луне». — Улыбка медленно погасла на его лице, и на смену пришла злобная ухмылка. Пальцы бегали по кожаному хлысту для верховой езды. — Ты ни разу не ответила на мои письма. У меня появилось подозрение, что ты больше не хочешь меня видеть. Но ведь это же я представил тебя Кордвейлеру… или позабыла? Расскажи хотя бы, как ты это сделала. Крысиный яд в пироге? Или мышьяк в кофе?
Она хмуро посмотрела на него. На ее руках ревел Ладлоу.
— Впрочем, способ не так уж и важен, — сказал он. — Главное, следы ты замела хорошо. Но это наводит на некоторые мысли. Позволь поинтересоваться, когда ты собираешься убить Арама Эшера?
— Уходи, — прошептала она. — Убирайся отсюда, пока я не вызвала полицию!
— Ты вызовешь полицию? Не думаю. Глубоко внутри мы все те же. Но молоток — это не твой метод. Твой стиль — скользкие слова и влажные поцелуи. Я устал ждать то, что мне причитается, Синди. — Он нетерпеливо кивнул на младенца. — Он голоден. Почему ты не вытащишь сиську и не накормишь его?
Она не ответила. Тайгрэ оперся о спинку кровати.
— Я тоже голоден. Для того и пришел, чтобы утолить этот голод. Ты будешь в первый день каждого месяца в гостиной отеля «Крокет» в Эшвилле передавать Эндрю Джексону конверт с десятью тысячами долларов.
— Ты сошел с ума! У меня нет таких денег!
— Нет? — Тайгрэ сунул руку в карман, а в следующий миг в воздухе блеснули серебряные монеты. Они рассыпались по кровати, упали Синтии на лицо, в колыбель младенца и застучали по полу. Она вздрогнула. — У меня их целая коробка. Десять тысяч долларов, каждый месяц. Я даже покажу, каким снисходительным могу быть: в этот месяц я ожидаю лишь пять тысяч долларов. И ту великолепную трость, с которой ходит твой муж.
— Эта вещь передается из поколения в поколение! Он даже спит с ней! Ее невозможно…
— Заткнись, — мягко сказал Тайгрэ. — Я хочу эту трость.
Я влюбился в нее вчера на вокзале. Укради. Мне все равно, как ты это сделаешь. Ублажай его до потери сознания, у тебя всегда были к этому способности. — Он злобно уставился на плачущего младенца. — Неужели ты не можешь заткнуть ему рот?
— Я не хочу, чтобы меня шантажировали, — протестующе заявила Синтия. — Ты не понимаешь, кто перед тобой! Ты говоришь с Синтией Кордвейлер-Эшер! Мой муж меня любит, и я тоже его люблю. Он не будет слушать твои гадости!
Тайгрэ наклонился вперед, и в его золотистых глазах блеснула едва сдерживаемая звериная ярость.
— Ты забыла, что я знаю, где закопаны тела. Очень вероятно, что чикагская полиция захочет узнать, кто ты такая на самом деле. Арам Эшер — умный человек. Он выкинет тебя к черту, если хотя бы подумает… Проклятье!
Он внезапно метнулся вперед и вырвал плачущего младенца из рук Синтии. Она устремилась к ребенку, но Тайгрэ быстро отступил и рассмеялся.
— Маленький ублюдок-сосунок, — прошипел он с дикими от злобы глазами. Синтия уже видела его в таком состоянии и сейчас не смела даже пикнуть. — Будь ты моим отродьем, я бы свернул тебе шею и выкинул в окно! Давай зови мамочку!
— Отдай!
Женщина отчаянно старалась сохранить спокойствие. Ее голос сорвался, а руки, протянутые к младенцу, дрожали.
Тайгрэ приблизил ухмыляющееся лицо вплотную к младенцу.
— После того как я уйду, ты долго будешь меня помнить.
Это хорошо. Мне нравится оставлять о себе память.
И он бросил ребенка Синтии, как куль с бельем. Когда женщина поймала младенца, Тайгрэ протянул руку и разорвал ее ночную рубашку. Посыпались пуговицы. Грудь Синтии обнажилась. Она прижала к себе ребенка, и тот начал сосать.
— Миссис Эшер? — позвала Райчес из-за закрытой двери. — С вами все в порядке, мэм?
Тайгрэ коснулся хлыстом лица Синтии.
— Да, — сказала она шепотом. Затем громче: — Да! Я… Со мной все в порядке. Мистер Тайгрэ уже уходит.
— Ты запомнила, что я сказал? Пять тысяч долларов и трость. Со следующего месяца — по десять тысяч долларов. — Он провел хлыстом по ее щеке. — У тебя прекрасный цвет лица. Ты всегда была просто прелесть. Может, сама посетишь меня в отеле «Крокет»?