— Уходи! — прошипела она.
— Я жду первого платежа, — сказал он, направляясь к двери.
Остановившись у порога, Тайгрэ улыбнулся, изящно поклонился и вышел из комнаты.
Синтия быстро уложила Ладлоу и начала торопливо собирать монеты в наволочку, чтобы позже от них избавиться.
Спустя неделю из гостиной исчезла трость Арама. Слуги сбились с ног, разыскивая ее по всей Лоджии. Синтия высказала предположение, что трость украл и продал кто-то из прислуги. Уволив половину персонала, безутешный Арам проводил долгие часы, запершись в своей комнате. Синтия почти не расставалась с малышом, который спал за ее кроватью в отделанной мехом колыбели.
Менее чем через три месяца крик Синтии посреди ночи заставил Арама выбежать из своей спальни в коридор. Влетев в ее комнату, он обнаружил, что она душит их сына. В свете лампы лицо Ладлоу посинело, а его маленькое тело корчилось. Муж вырвал его у Синтии, но та закричала: «Он задыхается!» — и Арам понял, что в горле у ребенка что-то застряло.
Он раскрыл Ладлоу рот и залез туда пальцами.
— Помоги ему! — молила обезумевшая Синтия.
Арам взял ребенка за пятки и поднял, пытаясь вытряхнуть предмет. Но горло Ладлоу было по-прежнему чем-то забито. Синтия дергала шнурок звонка, вызывая слуг с нижнего этажа. По коридорам, как жуткий предвестник несчастья, катился звон.
Первым в комнату прибежал Кейл Бодейн, старший сын Витта. Он метнулся к Араму, выхватил у него младенца, перевернул и сильно стукнул по спине. Потом еще и еще.
Из горла ребенка вырвался булькающий кашель. Что-то звякнуло и покатилось по полу. Затем Ладлоу застонал, как будто пытаясь воскреснуть. Рыдающая Синтия взяла его на руки и стала укачивать.
— Что это? — Арам наклонился к полу, что-то поднял и приблизил к свету. Синтия увидела блеск серебра, и у нее самой остановилось дыхание. — «Ивы», — прочел Арам на монете. — «Комната номер четыре. Синди». — Когда он посмотрел на жену, на его лице как будто застыла жесткая маска, которую ему суждено было носить остаток жизни. — Объясни мне, — прошептал он, — почему жетон публичного дома чуть не задушил насмерть моего сына?
Уилер Дунстан внимательно наблюдал за Риксом.
— Синтия, должно быть, не заметила один из жетонов, когда собирала их. Наверное, он упал в колыбель. Ладлоу его проглотил, и таким образом секрет раскрылся. Когда ей было шестнадцать лет, она работала проституткой в публичном доме в Новом Орлеане.
— И что произошло дальше? Арам с ней развелся?
— Нет. Я думаю, он действительно очень сильно ее любил. Он уже был до этого женат на китаянке из Сан-Франциско, которая родила ему дочь по имени Шанн; в пятьдесят восьмом ей было двенадцать лет и она училась музыке в Париже. Но он восхищался деловыми способностями Синтии и, конечно, обожал Ладлоу. Развод уничтожил бы Синтию социально и, вероятно, финансово тоже.
— А как насчет Тайгрэ? Если он так крепко держал ее на привязи, то не должен был легко отступить.
— Арам нашел его в отеле «Крокет» — это там, где сейчас торговый центр, — и публично вызвал на дуэль. Естественно, поединки запрещались, но у Арама были связи наверху. Синтия умоляла его не драться, так как Рэндольф Тайгрэ был отличный стрелок, но муж ее не слушал. Они встретились на поле неподалеку отсюда. Тайгрэ даже принес с собой трость. Они должны были стреляться на позолоченных пистолетах Эшера. — Дунстан на мгновение замолчал, выпуская дым. — Состязания в меткости не получилось. Тайгрэ попал между глаз, и Арам Эшер умер на месте.
— А затем Тайгрэ снова пришел к Синтии?
— Нет, — ответил Дунстан. — Арам ее любил и хотел защитить ее и мальчика. Кейл Бодейн проверил пистолет Арама — в нем не оказалось пули. Он вообще никогда не заряжался. В сущности, Арам совершил самоубийство, а Рэндольф Тайгрэ, цветной, человек с репутацией карточного шулера, — убийство. Тайгрэ был вынужден бежать из штата. Согласно завещанию Арама, Синтия вступала во владение оружейным бизнесом и поместьем, но должна была все передать Ладлоу, когда тому исполнится восемнадцать лет.
— А как насчет трости? — спросил Рикс. — Как она попала обратно в семью?
— Это еще один вопрос, на который у меня нет ответа. Ее вернул Ладлоу, но как — я не знаю. — Дунстан пыхнул трубкой. — И таких вопросов много. Порой я думаю, что никогда не получу ответов на них. Эта книга очень важна для меня, чертовски важна. — Дунстан сцепил руки, и на них вздулись узлы мышц. — Пусть я трудился над нею шесть лет, но на самом деле она очень давно зародилась в моей голове.
— После несчастного случая? — рискнул предположить Рикс. — Эдвин рассказал мне о нем. Я очень сожалею.