— Я видела, что для пожара не существует препятствий! — сказала Райчес. — Я знала, что его не погасить! Узкая речка не сможет остановить такой огонь, нет, не сможет!
— Кейл довезет нас до гавани в целости и сохранности. — Синтия намеревалась сесть на свою личную яхту и плавать по озеру Мичиган, пока опасность не минует. — Как только мы выберемся из этого затора, Кейл сможет найти кратчайший маршрут.
— До озера больше мили, — тихо сказал Ладлоу. Он пристально смотрел в окно, на приближающуюся стену огня. Его лицо в отраженном свете было ярко-оранжевым, но глаза оставались темными. — Огонь быстро двигается, мама. Ветер слишком сильный.
Она сжала его руку и храбро улыбнулась.
— Все будет в порядке, Ладлоу. Райчес, прекрати хныкать и суетиться! Ты перевернешь карету!
Сквозь шум царившей вокруг неразберихи проникал свист кнута.
— Пошевеливайтесь, черт вас раздери! — орал Кейл. — Прочь с дороги!
— Мы успеем, — пообещала Синтия, но ее голос дрожал от неуверенности.
Что-то взорвалось через квартал или два, и Ладлоу до боли сжал ее руку.
Карета дернулась, остановилась и снова бешено рванулась вперед, мимо дерущихся людей и свалки из других карет.
Там, где улицы пересекались, валялись столкнувшиеся экипажи, и люди метались по обломкам. Взбесившиеся лошади брыкались и лягались: пепел жег им спины. Едкий, опаляющий легкие дым становился гуще, огненные шары взмывали вверх, как выпущенные из пушки снаряды.
В конце концов, вырвавшись из давки, Кейл Бодейн погнал карету с Клайборн-роу на Халстед-стрит, направляясь к берегу. Арабские скакуны вели себя послушно, но бока им жег пепел. Улицы были усыпаны горящим мусором. Бары были взломаны, из бочонков текло виски. Обезумевшие люди останавливались и пили, пока в спиртное не попадал огонь и оно не вспыхивало прямо им в лицо. Другие бежали за каретой, пытаясь уцепиться, но Кейл щелкнул кнутом, и лошади понеслись еще быстрее. Раздался выстрел, и пуля отколола щепку в дюйме от колена Кейла.
Но когда они сворачивали с Халстед-стрит на Гранд-стрит, им навстречу вылетел полный горящего сена фургон. Лошади несли, а поводья были в руках у обугленного трупа.
Арабы врезались в этих лошадей с такой силой, что затрещали кости, а Кейл Бодейн слетел с облучка, как камень из катапульты. Сама карета, не сбавляя хода, наскочила на обе упряжки и повалилась набок. Позолоченные колеса разлетелись в стороны.
— Боже милостивый! — закричала Райчес.
В лицо ей угодило колено Ладлоу — мальчика сдернуло с сиденья. Синтию бросило в другую сторону и ударило головой о резную деревянную стенку экипажа. После того как карета опрокинулась, покалеченные арабы тащили ее еще более тридцати ярдов. Пылающий фургон, накренившись, понесся вперед. Лошади, хотя и пораненные, были в состоянии бежать от огня.
На мостовую падал пепел, дымовая завеса стала темнее. После столкновения несколько отчаявшихся мужчин захватили трех арабов, которые еще могли стоять на ногах. Четвертый, с двумя сломанными ногами, распростерся на мостовой.
Неподалеку лежало тело Кейла Бодейна — ему размозжило голову о фонарный столб.
— Вылезай! — приказала Синтия рыдающей Райчес Джордан. — Скорее! Выбирайся через верх!
Райчес протиснулась в дверь кареты, которая была у нее над головой. Лицо негритянки было залито кровью, а передние зубы выбиты. Затем она нагнулась, чтобы помочь Синтии.
Вылез и Ладлоу. Через его лоб шла глубокая царапина, и был сломан нос.
— Миссис Эшер! Миссис Эшер!
Райчес схватила хозяйку за плечи. Левая половина лица Синтии стала багровой и быстро распухала. Из ушей сочилась кровь и капала на черный жакет.
— Со мной… все в порядке. — Ее голос звучал невнятно. — Мы должны… должны добраться до озера. Помоги мне… довести Ладлоу до воды.
— Мистер Бодейн! — позвала Райчес и увидела на мостовой Кейла. Его голова раскололась, как ореховая скорлупа.
— Райчес. — Синтия стиснула толстое запястье горничной. Райчес с ужасом увидела, что окровавленный левый глаз хозяйки начал вываливаться. — Ты… позаботься о Ладлоу, — сказала она с усилием. — Доведи его до озера. Лютер… будет знать… что делать. Лютер не… даст ему погибнуть.
Райчес поняла, что хозяйка имеет в виду Лютера Бодейна, сына Кейла, который остался на время этой поездки присматривать за Эшерлендом.