Либо ты задумал медленное самоубийство.
— Я уехал потому, что хотел идти своим путем.
— Конечно. — Под кроватью забулькало. Естественные отправления, понял Рикс. К Уолену тянулись трубки, отсасывавшие жидкость. — Да, спору нет, ты пошел своей дорогой.
Некоторое время писал рекламные объявления в каком-то атлантском универмаге. Затем получил работу продавца книг.
А после был корректором в местной газетенке. Потрясающие достижения — одно лучше другого. Да, и еще: твои успехи в личной жизни. Стоит ли нам сейчас обсуждать твою неудачную женитьбу и ее последствия?
Рикс сжал зубы. Он снова чувствовал себя ребенком, которого порют.
— Ладно, избавлю тебя от этого. Поговорим о литературных достижениях. Три романа, полные несусветной чуши.
Я знаю, что последний из них попал на короткое время в список бестселлеров. Говорят, если посадить обезьяну за пишущую машинку, она когда-нибудь создаст сонет Шекспира.
Старик умолк, давая сыну возможность как следует прочувствовать боль от порки. Рикс был упрямым ребенком и старался не плакать, когда Миротворец был в деле, но боль всегда побеждала. «Достаточно?» — мог спросить Уолен, несли Рикс упрямо молчал; ремень опять начинал свистеть.
— Эти книги, вероятно, и довели твою жену до самоубийства, — бесцеремонно закончил Уолен.
Рикс почувствовал, что теряет контроль над собой. Его рот искривился под маской, и кровь застучала в ушах.
— Каково быть умирающим, папа? — услышал Рикс свой язвительный голос. — Ты ведь скоро все потеряешь. Имение, дело, Лоджию, деньги. Все это и гроша ломаного не будет стоить, когда ты сыграешь в ящик. — Осциллоскоп зачирикал, и на другом конце комнаты миссис Рейнольдс нервно кашлянула. Рикс продолжал: — Ты скоро умрешь, и всем будет на это наплевать — всем, за исключением разве что кровопийц из Пентагона. Вы стоите друг друга. Бог свидетель, меня тошнит от фамилии Эшер!
Скелет на кровати не шелохнулся. Внезапно Уолен поднял костлявые руки и мягко хлопнул ими пару раз.
— Очень драматично, — прошептал он. — Очень трогательно. Но не беспокойся по поводу моей смерти, Рикс. Я уйду, когда захочу, не раньше. А до той поры я буду здесь.
— До меня почему-то никак не доходит, что здесь ничего не меняется. Кажется, я и так задержался в этом доме слишком долго. — Рикс собрался уходить.
— Нет. Подожди. — Это был приказ, и, несмотря на гнев, Рикс подчинился. — Я должен сказать еще кое-что.
— Так говори. Я уезжаю.
— Как угодно. Но ты превратно судишь обо мне, сын. Я всегда желал тебе самого лучшего.
Рикс едва не рассмеялся.
— Да? — спросил он недоверчиво.
— Я человек, что бы ты ни думал. У меня есть чувства.
Я делал ошибки. Но всегда понимал свою судьбу, Рикс, и приготовился к ней. Только… это пришло так быстро. — Уолен подождал, пока жидкость стечет по трубкам. — Несправедливость смерти — самое худшее, — сказал он мягко. — Я видел, как умирал мой отец — подобно мне. Я знал, что ждет меня и моих детей. Ты не можешь отвернуться от этого наследства, как бы сильно ни старался.
— Я сделаю все от меня зависящее.
— Да ну? Неужели?
Уолен потянулся к маленькой панели позади кровати. Он нажимал кнопки, и на встроенной в стену консоли зажигались телевизионные экраны. Чтобы не вредить глазам Уолена, яркость и контрастность были минимальными, но Рикс мог разглядеть интерьер бассейна в римском стиле, закрытые теннисные корты, вертолетные посадочные площадки, ангар с вертолетами позади Гейтхауза, гараж с коллекцией антикварных автомобилей и вид на парадные ворота Эшерленда.
Объективы камер медленно двигались вперед и назад.
— Жизнь Эшеров должна быть приятной, — сказал Уолен. — Взгляни, что у нас есть. Наш собственный мир. Свобода делать то, что нам нравится, когда этого хочется. И у нас есть власть, Рикс, такое могущество, какое тебе и не снилось.
— Ты имеешь в виду возможность стереть с лица земли целую страну? — резко спросил Рикс.
В усилившемся свете он краем глаза увидел улыбку на черепе отца, но посмотреть более пристально не решился.
— Погоди. Эшеры только изобретают и производят оружие. Направляем его не мы. То же самое делали Кольт, Винчестер и сотни других умных людей. Мы просто ушли на несколько шагов вперед.
— От кремневых мушкетов до лазерных пушек. Что дальше? Оружие для убийства детей в чреве матери? Чтобы они не успели вырасти во вражеских солдат?
Череп на подушке ухмылялся.
— Вот видишь, я всегда говорил, что ты самый изобретательный из моих детей.