Когда, оставив перед пареньком содержимое подноса, она ушла, Николай не стал провожать её взглядом.
Парень низко нагнулся над столом и заговорщицки поманил Зверева пальцем.
– Всё дело в том, что я обладаю экстрасенсорными способностями, – сказал он вполголоса. – Пусть даже слабые, но эти способности у меня есть. Будущее могу предсказать. Вон та дама сейчас чихнет, – он указал рукой на девушку, сидящую у аквариума с рыбками. Музыка вдруг стихла, и послышалось негромкое «апчхи». – А ещё я знаю, что вас зовут Николай. Фамилия ваша начинается на букву «З». И вы… – Он замолчал, прикрыв глаза и вытянув руку ладонью вперед, будто сканируя Зверева. – И вы одновременно живы и мертвы. Только вот я не понимаю, как такое возможно.
– Возможно! – Николай вздохнул. Ещё как возможно.
– Но как? Расскажите мне.
– Как ты говоришь тебя зовут, экстрасенс?
– Антон, – парнишка улыбнулся.
– Да, Антон… Давай сначала выпьем, а потом я тебе всё расскажу. Ты не поверишь, но это правда. – Зверев разлил коньяк по бокалам. Он не понимал, что происходит. Полчаса назад он и на пушечный выстрел не подпустил бы к себе ни Антона, ни кого-либо другого. А тем более не стал бы ничего о себе рассказывать. Но сейчас он чувствовал, как что-то переполняет его изнутри. Ему необходимо было выговориться, излить кому-то душу, иначе это «что-то» разорвало бы его на мелкие кусочки. К тому же, Антон с каждой минутой всё больше и больше внушал ему доверие. И неважно, было ли это связано с тем, что пацан оказался экстрасенсом или он просто сам по себе был обаятельным. В любом случае Зверев в тот момент поймал себя на мысли, что ХОЧЕТ рассказать Антону свою историю, а как уж пацан к ней отнесется – уже дело пятое или десятое. Поверит он в правдивость этой истории или подумает, что Николай – сумасшедший, уже не имеет значения.
– Выпьем! – Антон пощелкал кнопками на своем телефоне, отложил его в сторону. – Ну, за знакомство!
Они выпили, закусили. Коньяк был отменный. Сделав всего лишь несколько глотков, Николай почувствовал себя расслабленным и умиротворенным. А Антон казался единственным родным существом на всем белом свете, который должен, просто обязан его выслушать. Николай не понимал, почему это с ним происходит. Раньше, в той жизни, коньяк так на него никогда не действовал. Быть может потому, что в ЭТО тело он раньше никогда коньяк не вливал.
– Антон, ты знаешь, кто я? – спросил Зверев, прожевав и проглотив дольку лимона.
– Вы – Николай.
– Не просто Николай, а Николай Зверев! – он ударил себя кулаком в грудь. – Я – известный в недалеком прошлом бизнесмен…
– Почему «в недалеком»? – Антон сделал глоток янтарной жидкости, поставил бокал на стол и опять взял в руку мобильник.
– Да потому, что это было не так давно. Ещё два года назад я был очень богат! У меня было три завода, я владел сетью продуктовых магазинов, сетью ломбардов. У меня были свои автосалоны, свои автозаправки. Я жил как царь, ни в чем себе не отказывая, купаясь в роскоши.
– Круто! – В глазах Антона зажглись огоньки заинтересованности. – И почему всё это осталось в прошлом?
– Сейчас расскажу, – Зверев хотел похлопать своего собеседника по руке, но как только он прикоснулся к Антону, его словно током ударило: в руке от кончиков пальцев до локтя он почувствовал болезненное покалывание, и он мог всем, чем угодно поклясться, что видел искры и слышал потрескивание. – Вот же бл… – Он отдернул руку.
– Наверное, это статическое электричество, – едва заметная улыбка тронула губы Антона. – Продолжайте, пожалуйста!
– Ну, сам понимаешь, что за удовольствие нужно платить. Всё шло слишком хорошо, слишком. Мне, сыну слесаря и воспитательницы, самому не верилось, что я так хорошо живу. Мне казалось, что когда-нибудь это закончится… – Он сделал глоток, блаженно прикрыл глаза. – И это закончилось. В какой-то момент я стал чертовски уставать, хреново себя чувствовать. Постоянно всё болело, но я бухал, а потом ещё и на наркоту подсел… Нет, ты не подумай, я не торчок. Просто с болью нужно было как-то бороться. У меня ж бизнес был. Как мне на больничный уйти? Есть у меня сын, но он в то время в бизнесе вообще, как говорится, не ухом и не рылом. Когда мне совсем плохо стало, положили меня в больницу. Тогда-то и выяснилось, что у меня рак печени. Причем, запущенный…
– А как же вы…
– Не перебивай! То, что я тебе расскажу – чистая правда, какой бы нелепицей она тебе не казалась, – Николай помолчал, собираясь с мыслями, потом продолжил. – Умер я в той же больнице, но перед смертью попросил сына заморозить меня, чтобы потом когда-нибудь оживить. Судя по лицу моего Никитушки, он не особо верил в криогенную заморозку, но пообещал мою волю исполнить. И знаешь, он ведь выполнил своё обещание!