Император рассчитывал, что арондальцы скоро дрогнут, но те храбро сопротивлялись давлению лучших воинов мира. И стремительный удар кавалерии не заставил себя ждать. Левый флаг исчез без следа под этой стальной лавиной. Правый фланг хоть и с трудом, но все же сумел связать конных воинов. Только брошенный навстречу им элитный рыцарский корпус позволили Уильяму не потерпеть разгромное поражение.
Однако на левом фланге ситуация с каждой минутой ухудшалась. От ополченцев остались одни лишь изрубленные тела. Уставшие пехотинцы безнадежно отступали, давно уже не помышляя о смелых выпадах, предпочитая прятаться за своими щитами. Ближе к вечеру создалась угроза окружения. Уильям бросал последние резервы, лишь бы вырвать из котла смерти свою армию.
Еще совсем необученный отряд ополченцев из Гешталии швырнули в качестве закуски свирепому виндлондскому чудовищу. Пока имперская конница «пожирала» эту жертву, левый фланг пехоты успел вырваться из вражеских лап и вместе с оставшимися рыцарями избежал окружения.
На правом фланге корпус Годвина предпринял контратаку, стараясь раздвинуть смыкающиеся челюсти виндланской армии. Отразив их выпад, имперцы продолжили наступление, но уже совсем вяло, скорее лишь обозначая свои намерения. Внезапно дрогнули отряды орков, своим бегством едва не позволив арондальцам разрезать фланг надвое и ударить в тыл. Но Уильям давно исчерпал все резервы, а командир королевских гвардейцев предпочел использовать такой подарок судьба для перестроения сил.
Центр сражения перемещался то в одну, то в другую сторону. Одни полки переходили в атаку и бежали вперед, другие без приказа внезапно отходили. Но никто не был способен опрокинуть противника и обратить его в бегство.
К концу дня левый фланг арондальцев окончательно рассыпался. Но и виндландцы были настолько истощены, что о преследовании отступающего врага даже не думали. Зигфрид же был полностью уверен, что после этого сражения армия Арондала неминуемо распадется, и уже на следующий день ему удастся завершить свою победу. Но Уильям и не помышлял о повторном сражении. Признавая, что в этот день потерпел поражение, он, тем не менее, в душе был счастлив, что смог достойно противостоять такому грозному противнику.
* * * *
Обойдя лагерь потрепанной армии, маршал вернулся в большой шатер в дурном настроении.
— Нам не победить, — лишь бросил он своим командирам и угрюмо уселся прямо на стол с картой.
Те лишь удивленно переглянулись. Таким своего маршала они еще никогда не видели.
— Ну, чего уставились?! — раздраженно крикнул им Уильям, не в силах вынести осуждающие взгляды. — Может в ваших светлых головах имеется план по нашему спасению?
— Осмелюсь заметить, что несмотря на наш отход, армия еще способна сражаться, — смело шагнул вперед Годвин. — Корпус ополченцев из Орсаля с командиром Ларнером скоро будет здесь. Конечно, их не сравнить с гвардейцами, но они вполне могут хотя бы восстановить нашу численность.
— Это я и сам знаю, — отмахнулся Уильям. — Мне нужны здравые мысли, а не напоминание о нашем бедственном положении. Вы ведь все согласны со мной, что следующее сражение станет для нас последним? Мы зарыли в землю наши лучшие силы и только для того, чтобы продлить свою агонию!
— Маршал, зима играет нам на руку, — не уступал ему командир. — С каждым днем холод и снег прибывают. Пищи у ватаги Зигфрида нет, значит, долго идти бодрым маршем до самого Вермилиона у него не получится. Мы можем изъять все запасы у крестьян, тогда и имперцам ничего не достанется. Сражаться нам действительно нельзя, но измотать их вполне по силам.
— Измотать только если этот монстр не рискнет пробиваться к Вермилиону лобовой атакой. Когда он получит с той стороны гор подкрепление, то без труда раздавит нас как жалких букашек.
Подавленное состояние маршала вызывало подозрения, которые Годвин не побоялся смело озвучить.
— Вы же не собираетесь просить его о мире? — задал он вопрос, и глаза Уильяма наполнились невиданной злостью.
— А если и так? Что с того? Я тут решаю вопросы войны и мира! Или у вас, господа, имеются другие мнения?
Командиры молчали. Сейчас им вспоминался неуравновешенный Сагрий Блейк, едва не уничтоживший свою же армию в Мейлинде.
— Королева не отдавала приказаний выбрасывать белый флаг, — говорил за всех Годвин.
— Что мне королева? Кто она такая? Когда все наши воины погибнут, она элегантно заключит с Зигфридом перемирие. Одно отдаст, другое возьмет — вот и итог войны. А кто вспомнит о тысячах, что отдали за нее свои жизни? — Уильям вплотную подошел к командиру и глянул на него с высоты своего роста. — Пусть в своем Орсале отдает приказы, а здесь я несу за все ответственность! И впредь не потерплю, чтобы вы оспаривали у меня это право!
… Вечером прибыла карета с изрядно подмерзшей Ионой. Уильям забыл о своем непростом положении и только и делал весь вечер, что ухаживал за ней в своей палатке, кутая в теплые одеяла и осыпая лицо поцелуями.
Наконец, достаточно натерпевшись нежностей от маршала, фрейлина поведала ему последние слова канцлера Виллея. Уильяма эти вести взволновали, но он быстро решил, что хитрый казначей лишь преувеличивает опасность.
— Что еще может сказать трус, коптящий над грудой золота? — смеялся он. — Мало ли что там померещилось его слугам. Вермилион давно превратился в рассадник разбойников, так пусть режут друг друга нам на потеху. Что же до этого советника Уинсона, то даже живым он не представляет никакой угрозы. Его списали, дворцовая свита уже давно с восторгом смотрит в мою сторону, а значит, никакой надежды на возвращение у него нет.
— Ну, это как посмотреть, — коварно шептала ему Иона. — Ты, конечно, не знаешь, но я-то имею представления о планах королевы.
— О каких планах ты говоришь, любовь моя?
— Все это время плутовка Алисия поддерживала незримую связь со своим советником. Знал бы ты, как эта блудница ненавидит тебя. Приказ о твоем снятии с должности уже подписан, а место маршала займет этот самый Аллард.
Уильям в гневе вскочил на ноги.
— Неслыханно! Променять меня на это ничтожество?! Невероятно! Королева выжила из ума?! — воскликнул он, в ярости хватая свои доспехи и швыряя их на пол.
— Может и выжила, — распаляла его огонь Иона. — Во дворце давно шепчутся, что она не в себе. Распутство этой падшей женщины не знает границ. Фрейлины говорят, что даже видели ее на конюшне под жеребцом.
— Что за мерзость?! Хуже может быть только грехопадение с самим Диалунгом!
— Ты еще не знаешь, что она обещала со мной сделать. Живьем с меня кожу содрать и тебе отправить в качестве подарка.
Рыцарь побледнел от таких слов. Он пустился перед женщиной на колени и с силой сжал ее плечи.
— Это правда? Алисия опустилась так низко, возненавидев меня? — спросил он. И Иона притворно разрыдалась, бросилась ему на шею, обхватывая его тело своими тонкими, но цепкими ручками.
— Иначе я бы не приехала к тебе прямо на войну. Не только моя жизнь в большой опасности. Королева грозится разогнать Верховный Совет, если те откажутся назвать тебя преступником, — слова куртизанки подобно яду отравляли разум Уильяма, превращая его в безумца. — А еще она хочет лишить тебя всех наград и титулов. Она говорит, что ты бездарный полководец, который и стадо баранов одолеть не сможет. Умоляю тебя, поспеши в столицу! Скинь с трона эту проклятую блудницу! Одно твое слово, и жизни в Арондале станет куда лучше!
— А армия? Как же я брошу своих воинов? — сомневался маршал.
— Пока ты думаешь о чужих жизнях, твоя собственная вот-вот оборвется. Наведи порядок в Вермилионе, а потом уж и сражайся сколько влезет.
И ее губы прильнули к его губам, в то время как чувственное руки поглаживали широкую спину, постепенно сдергивая с его тела тунику.
…Поутру Уильям наспех отдал командирам необходимые указания, забрал сотню лучших рыцарей и устремился в Вермилион.
* * * *
Всю дорогу до Вермилиона Уильям обдумывал план своего внезапного появления в городе. Не давала покоя мысль, что ворота в столицу захлопнутся прямо перед его носом, и даже титул маршала не устыдит стражу держать снаружи героя королевства. Но такое развитие событий представлялось ему маловероятным. Вряд ли королева могла сговориться с новым начальником городского дозора, вставшего на свое место сразу после исчезновения советника Уинсона. Канцлер не допустит, чтобы Алисия так ловко и безнаказанно производила перестановки без его ведома. Да и что может эта распутная девица? Разве у нее хватит ума подговорить стражу против Виллея и самостоятельно захватить власть, которая пока принадлежит ей лишь формально?