Император так разгорячился, что едва не схватился за свой длинный меч. Командир Годвин, что сопровождал Алларда, сразу же потянулся за своим клинком, и на холме едва не разыгралась внезапная схватка. Лишь вмешательство советника остановило кровопролитие.
— Забудем хотя бы ненадолго про оружие, — успокоил он императора. — Нам нет нужды сегодня звенеть сталью, ведь сейчас решается судьба не двух человек на этой вершине, а тысяч людей, что вверили в их руки заботу о своих душах.
— Не вижу чести в убийстве жалкого советника, — расхохотался вдруг Зигфрид. — Помериться силой с воином другое дело, но уж точно не с тобой. Словам посланника королевы я не верю. Через неделю на берег высадится мой сын, и не успеет начаться в этом краю весна, как я захвачу Вермилион.
— Это ваше дело верить мне или нет. Я лишь хотел предложить вам покинуть Арондал без лишнего кровопролития, но раз император намерен сражаться дальше, я ничего поделать не могу, — развел руками Аллард.
— Мне жаль, что я проделал такой путь, чтобы услышать о вашем упрямстве! Сдайтесь мне, станьте частью Виндланда и, возможно, я пощажу вас! Что же касается твоей королевы, то говорят, что она весьма не дурна собой. Может и сгодится стать третьей женой для моего старшего сына.
И оба виндландца грубо засмеялись, в то время как послы Арондала не нашли ничего смешного в этих словах.
— Мы не сдадимся, — твердо сказал Аллард, когда смех прекратился. — Свобода дается только тому, кто за нее сражается. И хотя закон природы суров и сильный пожирает слабого, но я не считаю, что Арондал слабее вашей империи. Пожалуй, вам стоит поискать более легкую добычу.
— Хотите сражаться?! Так сражайтесь! — разгневался Зигфрид. — Сколько можно убегать от меня? Я хоть завтра готов встретиться с вашими трусливыми воинами! Давно в этих землях люди потеряли достоинство!? Хорошо умеете только слабых соседей давить, а как кого сильнее увидите, так и хвост поджимаете!
— Это наше право. Война не всегда сводится к одним сражениям. Порой терпение и время дают куда больше пользы.
— Ну так бегите! Все равно Зигфрид догонит вас и отрубит ваши глупые головы!
* * * *
Зигфрид не послушал Алларда и двинулся дальше, оставляя за собой курганы умерших от холода и истощения. Советник оказался прав: куда бы ни выдвигались разведывательные отряды виндландцев, находили они только пустые деревни без единого намека на пищу. Часть лошадей съели, другую пока еще удавалось прокормить. Лишь орки сполна насыщали свою утробу, не брезгуя поедать трупы. В рядах имперцев зароптали, что надо бы уничтожить этих осквернителей, но Зигфрид пресек эти разговоры. Орки еще могли пригодиться хотя бы в качестве живого щита.
А потом до императора дошли дурные вести. Советник не лгал про исчезновения арразийской флотилии. Она действительно стала жертвой тсунгхов и так и не добралась до побережья, где ее терпеливо ждал Биргир.
Отчаяние поразило сурового властителя. Впервые он оказался в западне, причем по причине собственной глупости и гордыни. Он был слишком уверен в мощи своей непобедимой армии, совершенно забыв, что погода иногда может стать куда более суровым соперником.
Оставалось лишь одно: Зигфрид повел воинов в решительное наступление, рассчитывая разбить противника и прорваться в центральные области королевства, без сомнения богатые запасами урожая. Но мост через реку Тануа оказался разрушен, а вдоль ее берега уже расположилась армия арондальцев, особо укрепив места бродов.
Зигфрид двинул войско на север в поисках более удобного места для переправы. Но временно исполняющий обязанности маршала Годвин предугадал желание виндландцев идти в обход обороны с надеждой вырваться из бесплодных земель. Гвардейцы двинулись параллельным курсом и успели занять позиции перед отчаянным наступлением противника.
Минули тридцать дней со дня переговоров на безымянном холме. Уже Месяц Оттепели властвовал над королевством, подгоняя теплые ветра с юга. Но для Зигфрида это не имело никакого значения. Он решился испытать крепость льда на Тануа.
Множеством стрел встретили лучники королевства уставших и осунувшихся имперцев. В середине реки лед провалился под тяжелой конницей, вынудив виндландцев в спешке вернуться на свой берег.
Через пару дней Зигфрид отправил к Алларду посла, угрожая направить своих воинов дальше на север и устроить бессмысленную резню крестьян. Советник отлично понял смысл таких требований. Император не мог опуститься до того, чтобы просить мира и таким хитроумным способом передавал инициативу в руки Арондала. Не зная, насколько хватит у Зигфрида сил самозабвенно сжигать все на своем пути, Аллард предложил императору заключить перемирие и дать возможность виндландцам вернуться в свои земли через Пояс Торка. Завоеватель некоторое время колебался, но когда советник попросил его принять в дар провизию на обратный путь, Зигфрид впервые в жизни решился отступить. Ему оставалось тешить себя мыслями, что это лишь временный отход и вскоре он вернется в Арондал, чтобы отомстить за свое унижение.
* * * *
В последние дни император был не разговорчив. Спал поодаль от всех, ел отдельно, избегал встреч со своими солдатами. Стейн пытался получить от него приказания, но Зигфрид лишь говорил, чтобы тан сам отдавал команды, ссылаясь на то, что вести армию дальше большого ума не требуется. Истрепанные воины чувствовали непорядок со своим господином и старались шуметь как можно меньше. Все понимали, что нынче возвращались домой с позором. И хотя Зигфрид объявил своей поредевшей армии о возникновении срочной нужды повернуть обратно, ветераны многочисленных войн, истоптавшие с императором бесчисленное количество верст, отлично знали характер правителя. Этот поход вымотал всех, и даже кровавые сражения прошлого вспоминались куда более тепло, чем снега Арондала.
Вскоре лес поредел, а множество путей слились в единственную узкую тропинку, уходившую прямо наверх Железных гор. Иногда она проходила по самому краю, то и дело нависая над обрывом. Крутые скалы над ней скрывали своей высотой солнце, заставляя армию все время двигаться в тени.
Хватаясь за валуны голыми руками, воины карабкались наверх, рискуя свалиться на головы шедших позади них товарищей. Под ногами скользили камни, кто-то срывался и с протяжным криком летел вниз по склону, разбивая тело об острые выступы. Погибших не оплакивали — воспринимали как обыденность. На одном из перепадов послышался шум горного ручья, и воины поспешили к нему, стремясь утолить жажду и наполнить бурдюки запасами воды.
На ночлег останавливаться было негде, поэтому продолжали идти в кромешном мраке, стараясь найти пологую площадку для сна. Показавшаяся луна посеребрила вершины гор, осветив им путь. Наконец они нашли подходящее место для лагеря, но после этой ночи многих солдат не досчитались. Странные твари, скрывающие свои уродливые тела во тьме, то и дело хватали отставших людей и утаскивали в свои логова. Орки запели было песни, пытаясь отпугнуть бестий, однако это вызвало недовольство среди имперцев. Почему-то в их головах осела странная мысль, что участие орков в походе заставило богов отвернуться от виндландцев.
К перевалу вышли к полудню. Здесь дорога стала ровной и широкой, как будто приглашая вступить в ущелье между двумя хребтами. На одной из вершин показались две маленькие фигурки. То были гномы, разглядывающие смертных, решивших пересечь их особо охраняемое место. Стейн стал кричать им, предупреждая, что виндландцам позволено пересечь перевал, но гномы ничего не ответили и тут же скрылись.
— Император, разрешите мне с отрядом перейти перевал первым, — обратился он к Зигфриду. — Просто стоит поберечься лишний раз. Вдруг гномы передумают и захотят напасть.
— Иди, — безжизненно сказал властитель, и тан с сотней воинов двинулся вперед.
Пройдя весь путь без помех, он замахал знаменем, призывая ничего не опасаться и следовать за ним. И радостные воины, предчувствуя долгожданное возвращение домой, двинулись вперед куда быстрее, чем обычно.
Дрогнули камни под ногами. Толчок, еще один, и наконец, третий, самый сильный. Дорогу изрезали крупные трещины, а затем земля внезапно ушла вниз, увлекая в бездну множество людей. Сложившиеся следом за ней горные хребты окончательно похоронили императора и его армию. Выжил только Стейн со своими воинами, да горстка виндландцев, не успевших шагнуть на перевал.