10 (23) июля 1914 г. в присутствии президента Франции прошли высочайший смотр, а затем и парад войск красносельского лагеря. Вслед за этим торжества были перенесены на борт броненосца «Франс» в Кронштадте20. Приветствуя гостя, Николай II сказал: «Согласованная деятельность наших двух дипломатических ведомств и братство наших сухопутных и морских вооруженных сил облегчают задачу обоих правительств, призванных блюсти интересы союзных народов, вдохновляясь идеалом мира, который ставят себе две наши страны, в сознании своей силы»21. В четыре часа утра 11 (24) июля французская эскадра ушла из Кронштадта. Визит Р. Пуанкаре был завершен22. Поначалу император планировал после этого продолжить прерванный отдых на «Штандарте» в шхерах Финского залива23. В. Гизль фон Гизленген специально задержал вручение ультиматума на два часа, так как получил информацию из Вены о том, что отъезд Р. Пунакаре из Кронштадта был отложен на час. Австрийцы хотели исключить малейшую возможность быстрой реакции со стороны Франции и России24.
Переход французской эскадры из Кронштадта в Брест занимал несколько дней (с учетом визита вежливости в Стокгольм), и в Вене и Берлине рассчитывали использовать их для оказания давления на Петербург в условиях, исключавших возможность эффективной координации русско-французских действий на высшем уровне25. С целью выиграть время австрийская дипломатия известила о своих действиях в Белграде остальные державы с опозданием на 12 часов26. Обращаясь к великим державам со своей версией произошедшего от 12 (25) июля, австрийский МИД призывал к солидарности: «Императорское и королевское правительство убеждено, что, предпринимая эти шаги, оно встретит сочувствие со стороны всех цивилизованных народов, которые не могут допустить, чтобы цареубийство превратилось в оружие, которым можно безнаказанно пользоваться в целях политической борьбы, и чтобы мир Европы постоянно нарушался исходящими из Белграда выступлениями»27.
12 (25) июля русский поверенный в делах в Австро-Венгрии телеграфировал по поручению Петербурга графу Л. фон Бертхольду, находящемуся на отдыхе, предложение продлить Сербии срок ответа. Вечером последовал отказ28. Вена действовала жестко. Германскую и австро-венгерскую дипломатию явно вдохновила перспектива надвигающейся на Россию политической нестабильности. Забастовки на заводах Петербурга, которые совпали с визитом Р. Пуанкаре 20–23 июля 1914 г., действительно приобрели большой размах. Стачечная активность начала перекидываться в Москву и другие промышленные центры империи.
Средоточием беспорядков опять стал Путиловский завод. Утром 4 (17) июля здесь состоялся двенадцатитысячный митинг солидарности с забастовщиками Баку. Митинг был разогнан конной полицией, свыше 100 человек арестовали. Вечером завод забастовал. В тот же день забастовка охватила Выборгскую сторону, а затем и другие предприятия города. Количество бастовавших, в начале месяца ограничившееся 2,5 тыс. человек, быстро выросло до 90 тыс. 7 (20) июля забастовки солидарности начались в Москве: на 33 металлообрабатывающих заводах в этот день бастовали 11 940 человек, в 20 типографиях – 3977 человек. Среди демонстрантов появились лозунги протеста против «расстрела путиловцев». На следующий день в Москве количество бастующих увеличилось на 7 тыс., к стачке присоединились трамвайные служащие, в результате чего оказалось парализовано движение общественного транспорта. Из 800 трамваев города 450 остались стоять на путях. Одновременно и в столице остановилось движение трамваев и конок. Демонстрации рабочих попытались прорваться в центр города, на Невский проспект. В ряде случаев полиция была вынуждена применять оружие. 22–24 июля количество забастовщиков в Петербурге увеличилось до 200 тыс. человек.
Градоначальник был вынужден обратиться за помощью к военным и просить о присылке казачьего полка для помощи полиции29. Правительство, опасавшееся, что беспорядки перекинутся даже в центр столицы, вынуждено было вызвать в город несколько полков гвардейской кавалерии30. Сразу же после завершения парада в Красном Селе в честь Р. Пуанкаре последовало распоряжение о переводе 1-й гвардейской кавалерийской дивизии в Санкт-Петербург и пригороды «для несения наряда в помощь полиции». О том, насколько серьезным было положение, может свидетельствовать тот факт, что гвардейцы перед выходом из Красного Села получили боевые патроны31. В город были переведены 16 эскадронов и стрелки с пулеметами. Коннице приказали выступать немедленно, не расседлывая лошадей. При входе в город колонна кавалергардов была освистана рабочими, а на ее обоз даже совершено нападение толпы, впрочем, легко отраженное подоспевшим на выручку эскадроном. Войска заняли позиции на перекрестках улиц в рабочих районах. С их приходом беспорядки на Выборгской стороне быстро пошли на убыль, и уже 11 (24) июля кавалергардский полк выступил обратно в лагерь.