Да что за чертовщина? Возможно, я выжил, но теперь частично парализован? И теперь лежу в больничной палате и видимо свалился с койки? А похожие на телефонные трели звуки, это какая-то допотопная система оповещения, трезвонящая персоналу медучреждения о проблемах с пациентом. Но почему тогда ко мне никто не спешит на помощь?
Вопросы и предположения начали клубиться в голове, оживляя заторможенное сознание. В процессе я несколько раз отрубался от накатывающих волн бессилия, но потом снова приходил в себя. В один из таких приходов почувствовал, что набрался сил. После этого смог перевернуться набок.
Открыл глаза и первое, что увидел, был прикрывавший стену, советский гобелен, с охотниками на привале. А ещё я узнал стоявший под ним кожаный диван и сразу понял, где нахожусь.
Такой потёртый диван остался в двухкомнатной квартире, доставшейся мне по наследству от брата матери, дяди Саши. Я заселился сюда после армии и прожил восемнадцать лет. Продал квартиру в две тысячи восьмом. Отдал вместе с мебелью и выцветшим гобеленом. Из-за этого даже пришлось скинуть три сотни долларов от оговорённой цены, на вывоз старой рухляди.
Неужели новые владельцы так и не выкинули это всё на свалку? И, собственно, как я чёрт возьми вообще тут оказался?
Новая партия безответных вопросов заставила оглядеться, и, хотя зрение по-прежнему троилось, я смог рассмотреть антураж зальной комнаты, в свете вечернего солнышка. Его лучи пробивались сквозь занавески и судя по тому как они ложились на стены, светило клонилось к закату.
Кстати, занавески с подсолнухами были теми самыми, оставшимися от дяди Саши. А вот это странно, ведь я точно помнил, что давно поменял их, как и четырёхъярусную люстру, с кучей вечно теряющихся пластмассовых висюлек. Сейчас же она снова была подвешена под потолком.
Неужели новые хозяева всё это достали с антресолей и снова развесили? Но тогда возникает разумный вопрос: на хрен им это нужно?
В этот момент я окончательно убедился, что мне это всё не чудится и я точно жив. Правда, чувствовал себя так, словно целую неделю беспробудно бухал.
А может, я и правда устроил запой? Развязался после последнего дня службы в органах. Напился до чёртиков и по старой привычке завалился в свою бывшую квартиру. Кстати, если новые хозяева, за столько лет, так и не сменили замки, то я точно знаю, где именно в электрическом щитке спрятаны запасные ключи.
Выходит, произошедшее в квартире Антона Львовича, мне просто спьяну приводилось. Тогда возникает разумный вопрос: где именно заканчиваются реальные воспоминания и начинаются пьяные бредни. Была ли новая жертва серийного убийцы, найдена на старом месте? Или мой последний день службы закончился в отделе?
Сумев кое-как всё себе объяснить, я ощупал правый бок и не обнаружил ран от заточки. Если честно, то после этого стало полегче. Через пару минут я смог сесть, привалившись спиной к старому дивану.
В результате появилась возможность изучить журнальный столик, о ножку которого я в самом начале ударился лбом. То, что стояло на нём и валялось рядом на паркетном полу, подтвердило мою теорию о грандиозной пьянке.
Несколько пустых бутылок из-под столичной и пшеничной водки. Грубо вскрытая банка бычков в томате, разумеется превращённая в пепельницу. Частично порезанная ломтями буханка чёрного хлеба с остатками вареной колбасы. А рядом с балконной дверью заняла позицию целая батарея разнокалиберных бутылок, среди которых половина из-под пива и дешёвого портвейна.
Выбор недорогого пойла удивил. Перед тем как окончательно завязать с алкоголем в две тысячи десятом году, я предпочитал пить либо нормальный коньяк, либо вискарь.
Но больше всего меня удивил чёрно-белый телевизор «Рекорд В-312», стоявший на своём прежнем месте. Я же на этой тумбочке, оставлял новым владельцам практически новый цветной телевизор.
А зачем они старый телевизор дяди Саши, вместе со стабилизатором, из подвала притащили? Кроме этого, они нашли где-то родную крутилку, переключающую каналы, которую в момент моего вселения в квартиру, заменяли плоскогубцы.
А это то новым владельцам нахрена? Может, они собиратели древних раритетов времён СССР? Пару раз я читал о подобных гражданах. Они коллекционируют старую советскую электронику, разные электроприборы и даже ёлочные и детские игрушки. Бережно хранят советские паспорта, различные документы, подшивки газет и журналов.
Как ни странно, но вид этого всего навивал приятные воспоминания. А может, я тоже из тайных любителей всего советского? — спросил я себя и ещё раз осмотрев стол, где на развёрнутой газете, «Правда», стоял одинокий гранёный стакан и засыхали остатки закуски. В глаза бросилась этикетка старого дизайна, наклеенная на бутылку.