Прибыв на место, поднялся на второй этаж и застал следующую картину. В длинном коридоре активно передвигались несколько разгневанных женщин и оглашали пространство гневными криками. Вдобавок они колотили кулаками в запертую дверь, одной из комнат.
— Гражданочки, здравствуйте! — громко рявкнул я, обозначив своё присутствие, и все находящиеся у двери, как по команде обернулись.
— Товарищ участковый. Ну наконец-то ты до нас добрался — с претензией обратилась ко мне та, что секунду назад колотила в дверь интенсивнее всех. И в этот момент я узнал тётю Катю, которую в девяностые не один раз опрашивал по поводу убийств, совершаемых в арке.
— Да, Катерина Семёновна, я вас слушаю. Только давайте без эмоций и по делу. Итак, что здесь у вас случилось?
Я специально произнёс её имя и отчество, и это подействовало правильно. Женщина стушевалась, и её боевой настрой, немного снизил градус накала.
— Товарищ участковый, мы с соседками уже замучились бороться с воровством на общей кухне. Почти каждый день что-то пропадает. То сосиски с молоком из холодильника, то лук и морковка из ящиков в коридоре.
— Готовая еда из кастрюль исчезает — подхватила ещё одна женщина. — А вчера я поставила варить восемь яиц, а когда вернулась, их в кастрюльке осталось только шесть.
— И как я понял, подозреваемый проживает в комнате шестьдесят девять — предположил я и указал на полустёртую табличку с цифрами.
— Да, именно там. Этот старый пердун Митяй уже всех задрал. Ворует всё, что можно сожрать, стоит кому только отвернуться от кастрюли. Если вы не примете меры, то мы этого ирода точно сами поймаем и прибьём — скороговоркой выпалила угрозы ещё одна, смутно знакомая женщина, и все остальные охотно закивали.
— Так, гражданочки, давайте-ка, обойдётся здесь без самосуда. Предупреждаю, прибьёте вы предполагаемого вора продуктов, а сядете как за убийство полноценного человека. А сейчас попрошу вас разойтись по комнатам, иначе подозреваемый вами дед Митяй, мне не откроет дверь.
— А как же заявление? Мы хотим на него бумагу составить — выпалила Катерина Семёновна, явно являющаяся главой местного бабсовета.
— Обещаю, после произведения следственных действий по выявлению продуктового вора, я обязательно вас всех опрошу и, если надо, мы составим нужную бумагу.
И только после этого обещания, женщины нехотя начали удаляться гурьбой в сторону общей кухни. Я же, дождался, когда коридор очистится, и постучал в дверь.
— Дед Митяй. Открывай, это милиция!
Глава 25
«Обычный» день на службе (2)
После пятого повторения, одной и той же фразы, за дверью закашляли.
— А ты там один? — спросил старик.
— Один. Ушли твои линчеватели. Так что давай открывай уже.
После этого в замочной скважине заворочался ключ, и скрипнувшая дверь немного приоткрылась, показав морщинистую физиономию, пытавшуюся заглянуть в коридор, поверх цепочки.
— Да не бойся. Нет здесь никого — уверил я и показал старичку развёрнутое удостоверение.
Мелкие глазки, пробежалась по корочкам, а затем дверь отворилась. Пропустив меня внутрь, хозяин комнаты выглянул в коридор и снова закрылся на ключ. Затем он метнулся к окну и, словно заправский подпольщик осмотрел переулок через щёлочку в плотных занавесках.
— Кажись, никого — проговорил дед с явным облегчением и уселся в кресло. Стоявший напротив диван, был заложенного высоченными стопками газет и журналов.
Как я сразу заметил, макулатуры в комнате хватало. Все стены закрывали многоярусные полки с книгами, а в углах высились связанные бечёвкой стопки с пожелтевшими газетами. Всё это покрывала пыль, и только на письменном столе, сохранялась видимость жизнедеятельности. Стоял электрочайник. На газете были разложены хлебные сухари. Но главное я так и не обнаружил места, где обитатель комнаты спал.
Комната являлась мечтой пионеров, сборщиков макулатуры и выглядела необжитой и запущенной.
В будущем я несколько раз бывал в этом месте, но тут жили совсем другие люди. Молодая семейная пара. Насколько я помню, работали на комбинате и постоянно ругались.
Выходит, через десять лет, от старика, останутся только диван, стол, кресло и парочка книжных полок.
— Дед Митяй, местный женсовет жалуется на тебя. Говорят, ты у них из кастрюль еду постоянно тыришь — сказал я, уже отлично понимая, что дед явно немного не в себе.