Уж на что был большой болтун и трепач Костя Мясоедов, но и он уступал ей в красноречии. Лизе почему-то казалось, что перед ней пасовал даже сам директор. Сейчас она шла по коридору, и директор отступил в сторону уступая ей дорогу. А ведь она опоздала на работу.
Добрый день Эдит Миновна! – сказал Кизяков Роман. В ответ послышался мелодичный, обволакивающий всего тебя голос.
– Романчик, дорогой! Я помню, помню твою просьбу. Вот по ней, я и дала круг, заехала в центральную в аптеку. Нет там того средства, что ты ищешь!.. Не завезли еще!
Генеральный директор недоуменно спросил:
– Какого средства?
– Антилысин! То, что ты заказывал Косте Мясоедову.
– Эдит! – сердито заявил директор и непроизвольно оглянулся. Увидев, что Елизавете слышен их разговор, он перешел на официоз: – Эдит Миновна! Где вы у меня видите лысину?
– Я не вижу, но вот наш друг Мясоедов…
Директор еще раз покосился на открытую дверь бухгалтерии.
– Может быть ему самому нужен был антилысин?
– Может быть и нужен, а разве тебе впрок не нужен?
– Я разве заслужил?..
– Бог рассудит, кто из нас что заслужил! – осадила его Эдит и рывком открыла дверь в бухгалтерию. Она временно, второй день сидела вместе с Елизаветой в одном кабинете.
Глава 3
Эдит поставила на свой рабочий стол дамскую сумочку, затем вновь взяла ее в руки и осторожно провела пальцем по поверхности стола.
– Елизавета, тебе не кажется, что у нас пыль?
– Уборщица час назад убиралась. Не может быть!
– Ну, тогда ладно.
На ровном месте заставила меня оправдываться, подумала Елизавета. Уметь надо. Эдит, помолчав по женской привычке, стала делиться впечатлениями.
– Вчера была в зале Чайковского на концерте исполнительницы народных песен Евгении Смольяниновой. Акустика зала, пожалуй, лучшая в Москве, а вот выступление простовато!
– А что ж вы хотели, она же народные песни поет!
– Ну, не знаю. Позавчера была в консерватории, симфонический оркестр Павла Когана исполнял аранжировки неаполитанских народных песен. Я утонула в музыке!
И чего вредничать с утра, подумала Елизавета. Знаем уже мы, что ты не пропускаешь ни один вернисаж, ни одну новую театральную постановку, что ты в курсе последних новостей светской хроники, раз в году ложишься на профилактику в больницу, два раза ездишь за границу, и постоянно в течение года поддерживаешь спортивную форму. Баловень судьбы, смени настроение. Елизавете, показалось, что Эдит пару раз внимательно на нее посмотрела и прочитала ее мысли. Так и есть.
– Извини девочка. На машине невозможно по Москве передвигаться. Пока доедешь до работы, тебя несколько раз подрежут и ты уже никакой. Тут один знакомый профессор мне рассказывал, я говорит из интеллигентной семьи, понятия не имел, что такое ненормативная лексика, а как только сел за руль, откуда только что взялось.
– А у нас сосед, – сказала Лиза, – крестьянин, всю жизнь проработал на скотном дворе, назем вилами кидал, а дома свиней держал, лошадь, и не поверите, за двадцать лет я ни разу, ни разу от него не слышала ничего похожего на сквернословие. Я ведь из деревни.
– Он старовером был?
– Нет, он ни старовером, ни профессором не был. Просто культура внутренняя была у человека, книги читал, библиотеку собирал.
Эдит расхохоталась.
– Ну и штучка ты Елизавета. Скажи-ка лучше, что ты пообещала генеральному директору? Что ты постараешься сделать?
– Фазан!.. – Елизавета запнулась. Не приучена она была тыкать людям. – Роман Октябринович просил просмотреть документы!
Эдит понимающе улыбнулась и кивнула головой:
– Коли ты умная девочка, давай чайку попьем, да посидим ладком, а я тебе о своей жизни немного расскажу. Она, всякая жизнь поучительна.
Чайник быстро вскипел. Эдит налила себе чаю, а Елизавета приготовила быстрорастворимый кофе. Дамы уютно устроились за стеклянным журнальным столиком. Эдит сделала глоток и стала рассказывать:
– Помню, я была в таком же, как ты возрасте, распределили меня после техникума, в одну проектную организацию, экономистом в плановый отдел. Так, к концу дня все мужики, сколько их было у нас институте, нашли предлог, чтобы заглянуть в нашу комнату. А я уже знала, как мои чары действуют на мужчин. Красива я была, и глупа. И не было тогда рядом со мной сердобольной сотрудницы, которая бы предупредила меня, что надо молодой девушке быть осторожной. Наоборот, я была на седьмом небе от мужского внимания, голова кружилась от успеха.
Каждый второй сказал мне комплимент, каждый третий пригласил в кино. А мода тогда была, не чета нынешней. Юбочки мы носили, одно название юбочки, если еще короче, то это была бы уже балетная пачка. Красивые у меня были ножки, как у богини. Вот мои соседки по отделу и промолчали тогда, что у них в институте игра такая, кто первый объездит кобылку.
– Зачем вы о себе так плохо?
Эдит не согласилась.
– Сначала было хорошо, это потом стало плохо. Представь, шоколадки мне носят, в кино приглашают, в конце второй недели стали пачками в любви объясняться, в загс трое предлагают зайти, заявку подать.
– Так не бывает! – сказала Елизавета.
– Бывает милая! Еще и не такое в жизни бывает. А оказывается, меня институтские так от директора спасали. Он у нас холостой был, дважды разведенный и ни одной юбки не пропускал, а когда я пришла на работу, он в командировке был. В общем, он вернулся, и надо ж было так случиться, что в первый же день мы в коридоре встретились. По его взгляду мне стало понятно, что штабель моих поклонников в институте увеличился на одного человека. Мы стали с ним встречаться, а через два месяца я замуж за него вышла.
– Вот и хорошо!
– Чего хорошего! – не согласилась Эдит, – к тому времени, когда я ему на пути подвернулась, он начал тихо спиваться. Когда мы поженились, пришлось мне из института уйти. Раньше строго было, не мог муж у жены или наоборот, жена у мужа начальником быть. Я из института ушла, а у него пошло и поехало. Первое время еще вовремя домой возвращался, а потом водитель стал привозить его позже и позже, пока один раз вообще ночевать не пришел.
Так, что милочка у меня опыта, занимать, не перезанимать. Ты с нашими мужчинами будь поосторожней, у нас они все женатые. И Роман, и Костя, и водитель директора Володя, и остальные.
Эдит перевела дух и повторила ранее заданный вопрос:
– Зачем, говоришь, Роман заходил?
Елизавета беспричинно улыбнулась.
– Завтра, проверка налоговой инспекции ожидается! Роман Октябринович просил просмотреть документы.
Эдит осуждающе закачала головой.
– Подставила тебя Веселова по полной программе…Подставила…Еще когда она прошлый раз за негра замуж вышла, я сразу поняла, что здесь что-то нечисто… Как только она в Африку улетела, налоговая полиция пришла и трясла нас, трясла как грушу, чуть всех не пересажала.
– И чем дело закончилось?
– Роман легким испугом отделался. Выход на проверяющих нашел. Представь, как только налоговики ушли, Веселова на третий день тут же появилась, не запылилась! – Эдит усмехнулась, – И на этот раз, я думаю, она тоже заранее знала, что ожидается проверка, и улизнула на Кавказ. А с Кавказа, как с Дона выдачи нет. Так, что как ни закончится проверка, пусть хоть нас всех на эшафот поведут, Веселова как всегда будет в стороне. Но, попомни мои слова, если все у нас обойдется, наш главный бухгалтер на второй день на работе появится!
Елизавета непонимающе смотрела на Эдит. Откуда вдруг такая забота о ней? Зачем Эдит с нею откровенничает? И второе. Чем могла так проштрафиться фирма, чтобы испытывать панический ужас при слове налоговая проверка. Правда, проверка не плановая, не рядовая, а внезапная. Но все равно.