— Это посадочные заряды, — объяснил ему Бирим. — Десантное вооружение. Откуда только добыли...
В глазах поэта-неудачника плясал страх.
— Сейчас притормаживать будем. Потом об поверхность долбанемся. Ты держись, малек!
Громоздкий, неповоротливый контейнер оканчивал свой путь — последние сотни две километров над унылой скалистой поверхностью Приюта.
— Сейчас будет разгерметизация, — крикнул Мантра и принялся вытаскивать откуда-то из-под себя прозрачный неуклюжий мешок. — На, держи, — кинул он его Орри. — Залезай и застегивай! Может, спасешься... Да сам, сам залезай! Не собаку, не собаку!..
Голос его потонул сначала в нарастающем свисте воздуха, выходящего через зазоры лихорадочно проверченных в стенках контейнера отверстий, а потом звуков вообще не стало.
Контейнер сверкающим прямоугольником описывал в небе последние километры своего полета. Навстречу надвигающимся скалам выпалили тормозные заряды. Один, другой, третий... Траектория полета нелепого металлического ящика стала более крутой. Он коснулся неровной поверхности горного склона, неуклюже перевернулся несколько раз, грохнулся в серую пыль долины, отделяющей его от сверкающих корпусов монастыря беженцев, и проехал по этой пыли с полкилометра. От монастыря навстречу помятому металлическому параллелепипеду уже спешили два гусеничных вездехода.
Агент встал с дивана, прошел в крохотную ванную и умылся холодной водой, потом вновь направился к блоку связи, взял трубку и набрал номер.
— Алло, это ты, Тамагочи? — спросил он.
— Привет! — хмуро произнес Тамагочи, услышав в трубке знакомый голос. — Я так и знал, что ты от меня со своими делами не отлепишься. Но учти, что через четверть часа у меня...
— Вот что, ты уж меня прости, — чуть смущенно произнес Ким, — но без твоей помощи мне не обойтись. Мне с парой типов поговорить надо. Ну, хотя бы с одним типом из двоих. А оба они — в тюряге. Срок мотают. Не мог бы ты организовать...
Тамагочи поперхнулся чем-то невидимым и осведомился:
— Ты, Ким, понимаешь, что разговариваешь не с окружным прокурором и не с директором тюрьмы? Я всего-навсего Коля Стольников — патрульная служба. Так что...
— Да я понимаю, что формально ты тут совершенно без пользы. Ну так ведь я ж вашу братию знаю. Слушай, Коля, помоги — не советом, так маневром. Сам понимаешь, официальным путем я за полгода на нужных людей не выйду.
На том конце провода раздался тяжелый вздох:
— Ну ладно, давай координаты сидельцев твоих и завтра будь в Ратуше. С утра пораньше. Я тебя сведу с кем надо.
Ким открыл заранее приготовленную записную книжку (она уже начала приобретать потертый вид) и прочитал в трубку:
«Довлатов Тенгиз — вторая городская тюрьма г. Нью-Чепель. Думштейн Аркадий — государственное учреждение принудительного лечения и реабилитации № 11З, поселок Парадиз-19...»
— Заметано, — хмуро уведомил его Тамагочи. — Кстати, с психом у тебя вообще проблем не будет. Можешь хоть прямо сейчас отправляться. Тут я сам звякну кому следует. А вот к тому, что в тюряге парится, — только через Ратушу. Ну, до завтра! А то тут мне пора...
И Ник повесил трубку, не тратя времени на выслушивание благодарностей.
Ким перебрался за письменный стол и набрал в поисковой системе только два слова — «Бирим» и «Андроид». Сеть мгновенно известила его: «Последняя информация — файл TV-сюжета. Демонстрировался в 7 часов сегодня. Длительность — полторы минуты. Желаете просмотреть сюжет? Y/N».
Ким ткнул в клавишу «Y», полюбовался портретом Бирима и насладился загробным голосом диктора, призывавшего сознательных граждан Колонии оказать помощь органам правопорядка в задержании ставшего опасным свихнувшегося андроида. По окончании сюжета Сеть осведомилась, не желает ли клиент получить дальнейшую информацию по своему запросу. Всего таковой было с полмегабайта.
Ким скачал эти полмега на свой ноутбук и запросил Сеть о местонахождении поселка Парадиз-19. Это было, слава богу, недалеко.
— Мутабор... — выговорил Орри и, не раскрывая глаз, закрутил головой, бессознательно пытаясь удобнее устроить свой затылок на больничной подушке.
Затянутая в белоснежный халат девушка поправила эту подушку, и Орри успокоился.
— Значит, он все-таки может говорить, — удовлетворенно констатировал Бирим и покосился на девушку. — Может, и совсем оклемается...
Та была стройна, хороша собой и невероятно строга на вид. На Бирима она устремила такой возмущенный взгляд, словно именно он был главным виновником приключившихся несчастий.
— Что значит «может»? — требовательно спросила она. — Мой долг — полностью восстановить здоровье ребенка и вернуть его в лоно семьи здоровым и полноценным мальчиком, а не лишенным зрения и речи калекой!
— Вам в этом отношении повезло, Саша, — подал голос с соседней койки Мантра. — То, что приключилось с мальчишкой, иначе чем чудом и не назовешь! Отделаться при аварийной посадке контейнера при его падении, собственно говоря, одним лишь сотрясением мозга...
— У него нет признаков сотрясения, — возразила поименованная Сашей девушка. — У мальчика — тяжелейший стресс. Я ужасно опасалась последствий эмболии... Ведь вы утверждаете, что в момент падения произошла почти полная разгерметизация вашего контейнера.
— Да и удар о грунт был неслабый, — заметил Мантра. — Люди в таких условиях просто не должны оставаться живыми. Даже нас — андроидов — почти всех поперекалечило...
Действительно, в палате не было свободных коек.
— А он — чудак, — продолжил Мантра, — вместо того чтобы спасательный мешок на себя натягивать, псину свою туда упрятал... И надо же — жив остался песик-то...
— У малька должен был азот в крови вскипеть, — подал голос с койки напротив кто-то из мало пострадавших андроидов. — У него глазные яблоки должны были полопаться, да и вообще смерть от асфиксии за считанные секунды наступает... А тут — глубокий обморок и все... Ну понятно, у нас, андроидов, масса всяких защитных систем предусмотрена — вплоть до способности к регенерации... Но у мальчишки-то, у мальчишки...
— Судьба... — вздохнул Бирим.
— Хорошо вам, Бирим, — сурово напустилась на него белоснежная девица, — благодарить Судьбу. А о своей собственной роли в этой его Судьбе ты подумал? Я всегда говорила, что тебе совершенно чуждо чувство ответственности! Но то, что ты устроил в этот раз, это — верх черствости и себялюбия! Как ты мог вместо того, чтобы позаботиться о том, как вернуть ребенка его родителям или просто кому-то, кто смог бы надлежащим образом позаботиться о...
— О, боги! Боги! — застонал Бирим и, заскрежетав зубами, захромал прочь из палаты.
— Зря вы на него так напустились, мэм, — заступился за уязвленного стихоплета Мантра. — У него, похоже, просто не было другого выхода. За ними обоими гонялись — там, на планете — и бандиты и полиция... А что до семьи, так... Мальчишка — приемный сын Нолана-Скрипача. А тот сейчас чуть ли не при смерти, покушение на него было...
— Того самого Нолана, что основал Храм Единения? — Глаза девушки округлились.
— Именно его. Вы про Хакерское Предсказание слыхали, мэм?
— Я не уделяю внимания всяким ложным пророчествам, — строго отрубила «мэм». — Но дело мастера Нолана уважаю и рада, что могу...
Тут ее речь прервали повизгивание, поскребывание и чьи-то строгие, вполголоса, однако, произносимые окрики и увещевания, доносившиеся из-за двери.
Белоснежная девица устремилась к двери и, приоткрыв ее, отчитала кого-то, кто «не уследил за собакой, которая чуть было не ворвалась в палату и...»
Шумы стихли, и строгая «мэм» снова подошла к постели Орри, чтобы убедиться, что имевшее место безобразие не повредило пострадавшему мальку.
— Так вот, — продолжил свой защитительный монолог Мантра. — У стихоплета нашего просто выхода не было. Они с мальком в наш контейнер, словно в ловушку угодили...