Тут же появился Володька Стасов на сенопогруз– чике...
Потом Савичев на мотоцикле с коляской...
Потом Хали-Гали, который спешно запряг Сивого в телегу...
Было уже совсем темно, когда примчался Колька Клюев, пешим ходом, но с тележкой. Однако на земле валялась одна штакетина, да и то треснувшая. Колька поднял ее, повертел, хотел выкинуть, но вспомнил, что ему предстоит отчитываться перед женой Дашей, бросил дощечку в тележку и увез.
Несмотря на позднее время, по всей Анисовке слышались вжиканье пил и перестук молотков. Все спешили перегородить огороды и землю, пока соседи это не сделали по своему усмотрению.
Вот Савичев ведет с одного конца забор, а с другого торопится науськанный женой Сироткин. Они работают, не глядя друг на друга, не разговаривая. А если бы пригляделись, то поняли бы: заборы их при встрече могут не состыковаться.
Но окончательно стемнело, они притомились, посчитали, что сделали достаточно для обозначения территории, разошлись спать.
Липкина же не спит, она стоит у забора с двоюродным племянником Володькой Стасовым и учит его:
– Если рубить или пилить, она услышит. А ты подкопай помаленьку по всей длине, он весь и повалится. Будто сам. Посмотрим, кто ей будет его ставить!
Володька берет лопату, начинает трудиться. Но с той стороны вдруг слышатся какие-то звуки. Он выпрямляется, выглядывает, спрашивает:
– Кто тут?
– Я тут! – слышится голос Нюры. И одновременно что-то деревянное бьет Володьку по лбу.
– О, ё!.. – хватается Володька за голову.
...Липкина в своем доме прикладывает ко лбу Володьки металлическую ложку и советует:
– Ты вот что, иди к Вадику, пусть он тебе составит медицинское освидетельствование. Скажи, что я послала. Он любимый мой ученик, не откажет. И с этим документом к Кравцову, и подавай заявление!
– Еще чего! Заявление, что меня баба черенком стукнула?
– Ну, дело твое. А я ей утром все скажу!
Но утром Липкина ничего не сказала Нюре. Она даже почти приветливо с ней поздоровалась, пробормотав после этого:
– Ничего, зараза. Еще не вечер!
Тут она увидела Кравцова, возвращавшегося после купания.
– Здравствуйте, Павел Сергеевич!
– Здравствуйте, Мария Антоновна!
– Не зайдете на минутку?
– Зайду.
И Кравцов зашел к Липкиной. Нюра это, естественно, увидела. И это ей, естественно, не понравилось. А Липкина угощала Кравцова:
– Может, яишенку?
– Спасибо, завтракал.
– Ну и что? Мой вот покойник – он с утра сразу закусывал, потом уже завтракал, потом опять закусывал, потом обедал – и так до ночи. И тощий был, как грабля! Ну, чайку тогда? Не откажетесь?
– Спасибо, – не отказался Кравцов. – Если вы насчет забора, Мария Антоновна...
Липкина махнула рукой:
– Да какой забор?! Ты думаешь, он мне в самом деле нужен? Ты извини, что тыкаю, вы для меня младшенькие все. Будто ученики.
– А зачем же тогда такой скандал?
Липкина села напротив участкового, застенчиво улыбнулась:
– Правду сказать? Скажу, только не смейся. Я женщина одинокая, чем мне еще развлекаться? Схватишься с соседкой, так-перетак, мать-перемать, прости меня, господи, вот тебе и Большой театр, вроде того! Не телевизор же смотреть все время! Забор! Будто и говорить больше не о чем. Я, например, вот что тебе скажу. Я же с Людмилой работаю, я ее насквозь вижу. И вижу я, скажу тебе, что не жить ей тут. И тут не жить, и с Виталей не жить. Он парень золотой, прямо редкий! Но как бы тебе сказать... – простоватый он для нее.
Кравцов не поднимал глаз от чашки. Спросил:
– А зачем вы мне это рассказываете, Мария Антоновна?
– Да брось ты, знаешь, зачем!
– Нет, удивительно. Мужчина и женщина пару раз случайно встретились. Ничего не было. И всё, сосватали! Вот деревня-то, в самом деле!
– То есть ничего не было, а народ сочинил?
– Именно так.
– А я тебе как сама деревенская, хоть и учительница, скажу: народ всегда прав! Он всегда видит внутрь ситуации! Вы, может, еще и сами думаете, что у вас ничего нет, а народ видит, что в действительности все уже есть, только вы еще этого не поняли! Вы, может, про это слова не сказали, а народ уже все услышал! И правильно ведь услышал, скажешь – нет?
– Нет.
– Вот оно что! – догадалась Липкина. – Обманываете вы друг друга, я смотрю! Ты помалкиваешь, и она молчит. Ты боишься, что она тебя, просто говоря, пошлет, а она боится, что наоборот – ты ее то же самое! Боитесь вы друг друга, вот в чем проблема!
– Послушайте, Мария Антоновна...
Липкина отмахнулась от глупостей, которые намеревался ей сказать Кравцов.