– Ну, и иди тогда!
Колька помялся и вышел, а Иван сжал руку и ударил кулаком по столу.
Ударив кулаком по столу, Савичев воскликнул:
– Так и жизнь проходит!
– Да, – согласился Мурзин, который сидел перед ним. Савичев, не дожидаясь свадьбы, вот уже третий день предается светлой грусти и изливает ее в разговорах, благо в собеседниках недостатка нет. С утра вот Мурзин заглянул – и остался.
– Ты пойми! – сказал Савичев. – Ты вообрази, как это бывает. Будто вчера буквально... Лежу... А она... вот такая вот была... с тубареточку всего... А я лежу... Встать не получается... А она подошла, за руку тянет... Папа, вставай, говорит! Папа, вставай! Вот как понимала отца!
– Да, – подтвердил Мурзин. – Это не каждая.
– Что ты! И не говори!
– Я и говорю.
– Но ты понял?
– Еще как.
– Ты все понял?
– Вовсю.
– Вот так вот! – подвел черту Савичев под содержанием беседы и тут увидел Ольгу. – Доча! – прослезился он. – Роднуля!
– Ты что-то не просыхаешь, пап! – заметила Ольга.
– Так я ж тоскую! Уходишь от нас! – объяснил Савичев.
– Ладно, ладно. Я вот чего сказать хочу. Может, не надо свадьбы? Это же так... Формальность...
Эти странные слова услышала с крыльца Савичева и закричала:
– Ты чего это придумала? Свадьбы не надо! Я позориться не буду! Из-за кого? Из-за Ваньки, что ли?
– Хотя бы. Зачем человека дразнить?
– Даже и не говори! Позор на все село! Из-за одного паразита всех людей обидеть? Отец, ты чего молчишь?
Савичев, призванный к исполнению родительс– кого долга, откашлялся, стал серьезным и строго произнес:
– Ольга!
– Чего?
Но звук голоса родимой дочери на Савичева подействовал расслабляюще. Отцовская любовь тут же поборола отцовский долг, Савичев опять захлюпал носом:
– Оля... Роднуля!
– Ну, пошел сопли жевать! – сказала Савичева.
Но сомнения дочери все-таки ей передались. И она, будучи женщиной решительной, склонной действовать, а не переживать попусту, отправилась прямиком в администрацию, где застала, кого хотела: и Шарова, и Кравцова.
– Давайте делать что-нибудь, начальство! – сказала она им. – Он же бандит форменный! У меня дочь с утра плачет, боится!
– Ты не торопись, – попросил Андрей Ильич. – Может, он теперь и не такой уж бандит.
– Ага! Будем ждать, пока он учинит что-нибудь? Так, что ли?
– Не учинит! – уверенно сказал Шаров. Но чтобы показать Савичевой, что готов принять меры, обратился к Кравцову: – Может, поговоришь с ним? Припугнешь – но мягко так, деликатно, чтобы не озлился.
– Еще деликатничать с ним! Посадить суток на трое, да и все! – предложила Савичева.
– Не имеем права, – сказал Кравцов. – А поговорить лучше вам, Андрей Ильич. Я для него человек совсем чужой. А вы, может, поймете, какие у него наме– рения.
– Их поймешь! – засомневался Шаров. – Ладно, попробую!
И он отправился к Ивану.
Он отправился к Ивану, а тот давно уже не один, его вдруг навестила Наталья Кублакова. Он даже не сразу узнал ее.
– Надо же, как выросла! Тебе сколько?
– Скоро сорок, а пока двадцать, – ответила Наталья шуткой. – Я по делу вообще-то.
– Это по какому?
Наташа изложила дело четко:
– Слушай. Они чего ждут? Андрей ждет, что я реветь буду все время. Как же, как же, столько встречались!
– Ольга писала, – кивнул Иван. – Когда еще письма были от нее.
– Ну вот... Значит, он ждет, что я... А Ольга чего ждет? Что ты или напьешься, или драться там будешь, не знаю, отношения там выяснять. Ну, понятно, да?
– А она этого ждет?
– Да все этого ждут! Вся Анисовка радуется! Ждут прямо как цирка! Кого на свадьбу не позвали, у забора стоять будут! Хали-Гали вообще говорит, что ты с ружьем придешь.
– Хали-Гали? Он живой еще? Ружье... С чего он взял про ружье?
– Ты ему во сне приснился. Будто Андрея убиваешь или Ольгу. Или даже обоих. Ты не отвлекайся, ты слушай про мой план. Так. Садись сюда. Ну, садись!
Наташа решительно похлопала по дивану, на котором сидела. Иван подошел, сел рядом. Они оказались напротив шкафа с зеркальной дверцей и отразились там. Помолчали. Иван вдруг показался себе не таким, к какому он привык, рядом с этой выросшей, но еще юной девочкой. Показался совсем взрослым, серьезным, уважаемым. А Наташа, увидев себя рядом с Иваном, наоборот, почему-то показалась себе старше. И красивее. И подумала, что они с Иваном вообще очень хорошо рядом смотрятся.
Наташа тряхнула головой, отгоняя посторонние мысли. И продолжила излагать план:
– Представь: мы с тобой сидим на свадьбе. А они напротив. Мы едим, выпиваем. Они ждут, что мы в страшной тоске, так? А мы не только не в тоске, мы наоборот. И когда заорут «Горько!», мы знаешь что? Мы встанем раньше их, ты вставай, вставай! – Наташа встала и потянула Ивана за руку, он поднялся. – И начинаем на виду у всех целоваться! Ну?