Критир невольно вспомнил себя с Огом в юности. Ведь такими же были! Эх! Он еще раз глянул на увлеченную рассказом ученицу и, усмехнувшись, вышел. Пусть пообщаются. Может, хоть от него немного отстанет. Критира кольнула ревность. Его она точно так же слушала! Это ли чувствуют отцы, когда их дочери вырастают?
Критир посмеялся над собой и отправился в хранилище, скрытое за лабораторией в подвале, чтобы подготовить дополнительные порции ингредиентов для учебы. Он поражался переменам в себе. Еще несколько лет назад он принимал одного ученика, скрепя сердце, сухо читал ему теорию, со вздохом наблюдал за практикой и мечтал о покое. А сейчас даже с некоторым воодушевлением принял сразу трех оболтусов. Понравилось учить? Или это старость? Или забытый интерес к жизни?
— Старейшина, позвольте помочь, — отозвался хриплым голосом старший из юношей, входя в хранилище следом за ним.
— Нужно еще два таких комплекта, — Критир показал ему ученический набор.
— Будет сделано, — хмыкнул тот.
— Расскажи хоть о себе, — предложил Критир, уступая деловитому юноше место у полок.
— Карн. Мотался и там и сям, решил послужить старику Кону, — парень ловко раскладывал реагенты, с ювелирной точностью определяя их вес на глаз.
— Где именно мотался? — усмехнулся Критир, наблюдая за толковым парнишкой.
— Где только ни был. Весь мир исходил, да и в междумирье многое повидал, — Карн очень внимательно посмотрел в глаза учителю, и Критиру стало немного не по себе. Было во взгляде юноши что-то завораживающее и пугающее, может, из-за черного цвета?
— А чем живешь?
— Ремеслом. Создаю красивые безделушки, инструменты, оружие. Да и так, чем придется, — Карн вернулся к делу.
— Покажешь работы?
— Сегодня с собой ничего нет: учиться, а не торговать шел. Могу принести что-нибудь завтра.
— Община Кона — интересный выбор для ремесленника. Хочешь поучиться зачарованию предметов?
— В основном, но и не только. Просто поучиться не помешало бы, а где, как не здесь, это лучше делать? — усмехнулся он.
— Это точно, — кивнул Критир.
— Неплохие запасы, старейшина, — похвалил парень, оглядывая хранилище.
— Не жалуюсь. Община меня балует.
— Еще бы община не баловала своего гения! — хмыкнул Карн.
— Ну уж, каждый чем-то полезен. Я могу быть полезен общине разве что своей головой, — усмехнулся тот.
— Несовместимость с Покровителем — страшная штука. Недаром старик Кон мечтает о потомках.
— В его-то возрасте и о потомках? — рассмеялся Критир.
— Мечтать не запретишь, — усмехнулся тот.
— С чего ты вообще это выдумал?
— Я не шучу. Играл с ним в шахматы, наслушался.
— Играть с Коном — смелое решение.
— Иногда это единственный возможный путь.
— А на что ты играл с ним?
— Это личное, — покачал головой Карн.
Критир удивился. Юноша действительно оказался весьма интересным. И когда он уже столько успел? Но на вопрос о возрасте он наверняка не захочет отвечать. Карн провел рукой по запасам трав и обернулся:
— Пойду домой. Зайду потом еще в лабораторию? У вас здесь столько интересного!
— Конечно. В свободное от освоения курса время.
— Благодарю! — кривоватая улыбка расцвела на бледном лице парня.
— Очень приятно пообщаться с таким зрелым молодым человеком, как ты, — улыбнулся Критир.
— Для меня большая честь познакомиться с вами, — церемонно поклонился тот.
Проводив его до двери, Критир снова заглянул к ученикам. Троица была настолько увлечена настольной игрой, что даже не заметила его. Он улыбнулся и решил пойти спать пораньше. Эх, молодежь! Пусть развлекаются. И Ни немного отвлечется от него. Ребенку нужно внимание, вот она и пристает вечно. Пусть ученички немного разгрузят его.
17.1. Спасительная идея
Ни до глубокой ночи играла с адептами. Такие веселые! Врут только много, ну и плевать. Главное, что интересно. Старший только ушел куда-то.
Как же давно она не занималась с кем-то чем-то абсолютно бесполезным! Учитель в последнее время занят. Да и ему вряд ли интересно подобное. Читала она, в основном, по учебе либо то, что нужно переписывать, и то больше ради тренировок контроля энергии. Лютню было грустно доставать, сразу вспоминался дом. Ни повторяла иногда уроки отца, играя росточкам питательных деревьев, но вечно начинала плакать и уходила, злая на себя. Почему плачет, она же взрослая! Плакать можно только для учителя, и то из хитрости, чтобы из кровати не гонял! А самой нельзя!