После ужина к Игорю подсел Туй и спросил:
— Ты ведь из Городка, да?
— Да. А что?
— Тебе такой адрес знаком? — Туй протянул Игорю конверт с адресом «211 540, Витебская обл., ул. Гагарина…».
— Сам адрес не знаком, но улицу Гагарина я, конечно, знаю. А кому это ты в наш город пишешь? — удивился Тищенко.
— Юру Каца знаешь?
— Конечно, знаю — мы с ним в параллельных классах учились. Один выпуск 1984 года.
Игорь сразу же представил себе невысокого, светловолосого Каца. Когда они были помладше, Тищенко всё время хотел перерасти Юрика, но тот к десятому классу порядком вырос, раздался вширь и окончательно похоронил эти надежды Игоря.
— Вот ему я и пишу.
— Откуда ты его знаешь? — спросил Игорь.
— Мы с ним в одной группе в институте учились. Я в армию пошёл, а он остался учиться. Ему ещё восемнадцати не было…
«А-а… А я то думал, что его папа-врач в армию не пустил», — криво усмехнулся про себя Игорь, и ему стало неловко, что он за эти недели стал видеть в людях, не пошедших в армию, только плохое.
— Ты ему передай от меня привет, — попросил Игорь.
— Конечно, передам. Я тут написал, что вместе с тобой служу, — пояснил Тищенко Туй.
— Ты знаешь, даже в армии понимаешь, что мир тесен. Знаешь Мироненко из третьего взвода?
— Ну??
— Он тоже из Городка и из нашей школы, только на год меня старше. Его мать у нас историю и обществоведение вела — её все боялись, как огня. Да и как не бояться, если её вся школа боялась — муж-то секретарём райкома был.
— Да, у тебя сплошные встречи. А я вот никого здесь не знаю.
— Кстати, а ты сам, откуда родом? — сменил тему Игорь.
— Где родился? — переспросил Туй.
— Да. Но не только. Я имею в виду — где сейчас твои родители живут? — уточнил Тищенко.
— А-а… Родился я в Гомеле, а потом мы переехали в Колодищи. Там я в школе учился, там и мои родители живут.
— Трудно у вас в институте учиться?
— Кому как бывает. Трудно, конечно, зато языки знать будем.
— Я потому спрашиваю, что сам не люблю языки учить. У меня в школе «трояк» по английскому был, и в институте не особенно хорошо шло. Вы кем после института можете стать?
— До института ещё два года ждать. Кем стать? Можно учителем, а можно и переводчиком.
— Парням, наверное, легче, чем девчонкам, переводчиками устроиться?
— Конечно, легче. За границу женщин почти не берут. Но и парни в основном учителями становятся — переводчиком не просто устроиться.
— Привет! Что — сегодня в наряде был? — спросил проходивший мимо Мироненко.
— Был. Привет, — кивнул Игорь.
— Ну и как там, в наряде?
— Как в санатории, — улыбнулся Игорь, и все втроём весело засмеялись.
Перед вечерней поверкой Игорь спустился вниз почистить сапоги и удивился их состоянию — они почти сплошь были за время наряда забрызганы капельками грязи. «Хорошо, что перед ужином никто не заметил», — подумал Игорь и принялся заново до блеска начищать обувь.
Глава шестнадцатая
Завтрак перед строем
Неожиданная проверка тумбочек и вещмешков. Тищенко спасает от Шороха письмо матери. Шорох знает разницу между книгами и противозачаточными средствами. Хватает ли Петренчику армейской пищи? Тищенко ест печенье перед строем, а Петренчик — плачет. Старший сержант Щарапа ловит своего курсанта Молынюка на воровстве подменок. Курсанты получают оружие. Тищенко попадается на обман Резняка и лишь потом осознаёт роковые последствия своей наивности. Строевая подготовка. Курсант, напоминающий заржавевшего Буратино. На что, по мнению сержанта Гришневича, боится наступить курсант Бытько. Барабанный бой. Делай раз! Спор между «старыми» и «новыми» «духами». Тищенко быстрее всех во взводе выкапывает траншею. Всё, как всегда. Тищенко становится хуже.
Двадцать четвёртого июля в среду Денисов приказал провести утренний осмотр при любой погоде в казарме. Обычно утренний осмотр всегда проводился на улице, если только не было дождя. Дождя сегодня не было и это насторожило курсантов. «Внешний вид» Гришневич и Шорох осмотрели очень быстро и бегло, что удивило всех еще больше. После осмотра Гришневич вновь построил взвод в две шеренги и скомандовал:
— Всем взять свои тумбочки и вновь построиться здесь по обе стороны от прохода. Наша часть кубрика, как обычно, другая — напротив. На это вам ровно три минуты. Время пошло!
Все бросились к своим тумбочкам. То же самое происходило и в других взводах.