— Виноваты, товарищ сержант, мы думали… — Доброхотов замолчал на полуслове, не зная, что сказать дальше.
— Тищэнка! — ни с того ни с сего крикнул Шорох.
— Я!
— Галовка ад х…! Што — у камандира атделения спрасит было нельзя, а?
— Виноват, товарищ младший сержант, — поспешно ответил Игорь.
Но Гришневич был в хорошем настроении и вместо репрессий совершенно спокойно заметил:
— Шевелиться надо, а не шланговать! В следующий раз спрашивайте, смотрите сами — здесь нянек нет.
Отчитав Тищенко, Шорох счел свою миссию завершенной и ушел, а Гришневич принялся объяснять, что и как нужно помечать:
— Надо налить куда-нибудь воды, растворить хлорку и затем, макая спичкой в раствор, писать ею по ткани. Когда написанное высохнет, оно станет белым и будет хорошо видно. Если будет плохо белеть — или хлорки добавьте, или еще пару раз обведите надпись. Но смотрите — долго по одному месту не водите — иначе буквы получатся слишком расплывчатыми. Хэбэ и парадку пометьте на внутренних карманах. Запомните, что нужно проставлять номер своего военного билета, а не фамилию, как это некоторые делают. Штаны хэбэ и парадки — с внутренней стороны пояса, пилотку и фуражку тоже изнутри, отвернув кожаную прокладку. Думаю, что ясно. Если не ясно, лучше еще раз спросите, но не дай Бог кто-нибудь не так, как надо, сделает! Вопросы есть?
— Товарищ сержант, а сапоги надо помечать? — спросил Туй.
— А ты что, боишься, что их сопрут? — пошутил сержант.
— Никак нет, товарищ сержант. Просто вроде бы говорили, что нужно и сапоги помечать, — оправдывался Туй.
— Все правило, Туй! Хорошо, что ты мне напомнил об этом. И не только сапоги, но и ремни, и ботинки. Вверху у самого голенища сапога пришито по две шлейки-петли. Если они черного цвета, можете хлоркой фамилию написать, если белого — напишите ручкой. Ботинки лучше всего где-нибудь так пометить, чтобы поменьше стиралось, и потом нужно будет подновлять время от времени надпись. Брючной ремень — тоже хлоркой, а поясной — на внутренней стороне ручкой надпишите.
Как химик, Тищенко с большим недоверием отнесся к идее мечения хэбэ хлором. Он прекрасно знал, что хлор обесцвечивает ткани, но он знал и то, что если хлора слишком много, могут образоваться дырки. А концентрацию, похоже, никто не собирался регулировать. — Доброхотов высыпал столько, сколько вошло в полиэтиленовую баночную крышку. Вскоре весь ряд сидел тесным кружком вокруг табуретки с раствором. Сюда же хотел подсесть и соседний ряд, но места было мало и Петренчик, отлив часть раствора в неизвестно откуда взявшийся наперсток, унес его к себе.
Игорь обмакнул спичку в раствор и машинально принялся выводить на внутреннем кармане хэбэ букву «Т». Раствор был крепким, и вскоре буква явственно проступила на темно-зеленом фоне. Буква вышла немного кособокой, но вполне приличной. Игорь, было, обрадовался хорошему почину, но тут вспомнил, что нужно было писать не фамилию, а номер военного билета. Можно было еще все исправить, но Тищенко вдруг страшно захотелось написать не номер, а фамилию. «Что толку с номера — если сопрут, не будешь же каждую цифру сопоставлять, а если фамилия — сразу будет видно. Правда от Гришневича попадет, если он заметит. Интересно — будет он проверять? Скорее всего, будет. Ну и черт с ним — что он мне сделает? Ну, в наряд пошлет, зато хэбэ будет по-человечески подписано», — после долгих колебаний и сомнений Игорь все же решил дописать фамилию. Остальные буквы получились еще хуже, чем испортили первое приятное впечатление. Неожиданно вернулся Гришневич:
— Хэбэ метите?
— Так точно, товарищ сержант, — ответил за всех Петренчик.
— А ну-ка дайте посмотреть, как у вас получается, — Гришневич проверил хэбэ у Сашина, Валика и Каменева. Тищенко торопливо перевернул хэбэ на другую сторону. Но сержант это заметил и спросил:
— Что, Тищенко — ты тоже уже закончил?
«Зачем он спрашивает? Может, видел, что я фамилию написал?» — испугался Игорь.
— Чего ты молчишь?
— Так точно, товарищ сержант, — после некоторого замешательства ответил Игорь.
Тищенко ожидал, что Гришневич попросит его показать работу, но сержант совершенно равнодушно зевнул и, даже не проверив толком хэбэ Каменева, ушел, заметив на прощание:
— Если раствор кончится — новый разведете.
— Как будто бы это и так не ясно! — сказал Игорь Антону.
— А чего это ты так зашугался, что даже хэбэ перевернул? — спросил Лупьяненко.
— Вот, — Тищенко развернул хэбэ и показал Антону надпись.
— Ну, ты, Тищенко, даешь! Если Гришневич заметит…