— Так ты не знаешь, Фуганов, в чем дело? — продолжал допытываться сержант.
— Не могу знать, товарищ сержант. Может быть автомат плохой?
— Автомат плохой? Рука у тебя просто на член похожа, а автомат тут не при чем! — безапелляционно заверил подошедший Шорох.
— Надо резче дергать затвор, Фуганов. Так, конечно, тоже может заклинить, но шансов на это гораздо меньше, — назидательным тоном отчеканил Гришневич, и Фуганов на этом был отпущен.
«А все же я неплохо выбил — лучше меня только Улан. И Гутиковский столько же, как и я. Но оба они из первого отделения, так что во втором мой результат — самый лучший. Денисов говорил, что лучших в отделениях поощрят — может и меня в увольнение отпустят?! Хорошо бы было! Да и написать в письме кому-нибудь тоже будет приятно, что увольнение за лучшую стрельбу в отделении получил. Если адрес Ольги узнаю, обязательно ей об этом напишу», — размечтался Игорь. Результатом он был доволен не столько из-за числа очков (он был не слишком высок и для самого Игоря), сколько из-за того, что все остальные стреляли хуже. Настроение Игоря заметно улучшилось, и он начисто забыл о тех мрачных мыслях, которые одолевали его по дороге на стрельбище.
Третий взвод ничем особенным не блеснул. Рысько выбил девятнадцать, Мироненко — шестнадцать, а остальные и того меньше.
— Все же мой Улан показал лучший результат среди всех трех взводов, — довольно заметил Мищенко.
— Молодец парень! — согласился Денисов.
— Так может и в батальоне он первый? Как остальные роты стреляли? — с надеждой спросил Мищенко.
— Скажи мне в любое другое время, что курсант, выбивший двадцать девять из тридцати, может быть не первым в батальоне — я бы ни за что не поверил! Но вчера стреляла третья рота. Там у них какой-то Соловьев выбил все тридцать! Представляешь?!
— Не может быть?! Неужели, правда? — удивился Мищенко.
— Правда. Вон прапорщик Козлов. Он там сам был и видел.
— Что — и в самом деле тридцать выбил? — спросил Мищенко уже у подошедшего Козлова, никак не желая поверить в такой результат.
— Выбил. Я сам мишень видел. Яницкий сказал, что сразу в отпуск этого бойца после присяги отпустит.
— В самом деле, в отпуск?! — на этот раз удивился уже Денисов.
— Не знаю, это конечно дело Яницкого — его рота, но я бы курсанта в отпуск за это не отпустил бы… — пожал плечами майор.
К ним подошел Федоров и вскоре оттуда раздался веселый смех. Обсуждали Молынюка, который из трех выстрелов два послал в «молоко», а один — в «десятку». Сержанты тоже собрались в свой кружок и курсанты на некоторое время были предоставлены самим себе. Все три взвода перемешались и то тут, то там собирались и вновь расходились небольшие группки, весело обсуждавшие все подробности стрельбы.
Перед отъездом в часть Денисов вновь всех построил и объявил, что к вечеру должны быть вывешены боевые листки с результатами стрельбы. Это известие обрадовало Лозицкого и Тищенко, так как обещало несколько часов относительно спокойной жизни, и мизерной, но все же свободы.
Назад ехали весело, много шутили. Сержанты и офицеры вспоминали курьезные случаи из своей службы и к концу пути повеселели даже те, кто не выбил ни одного очка.
На обед шли без обычной в таких случаях муштры и, самое главное — без барабана, к которому уже успели основательно привыкнуть. Когда рота уже поворачивала к столовой, несколько «дедов» (в основном азиатов) завопили истошными голосами, показывая на Фуганова:
— Э-ей! Фуганов!
— Фуганов, смотри сюда!
— Младший прапорщик Фуганов!
— Зачем такой жирный! Син прапорщик должен быть стройный!
Отец Фуганова служил в бригаде и порядком насолил крикунам. Поэтому теперь они старались на совесть, желая отплатить его сыну. Естественно, что трогать Фуганова было опасно, да и довольно затруднительно из-за того, что, во-первых, отца они все же боялись, а, во-вторых, за Фуганова отвечали сержанты и для того, чтобы избить курсанта, надо вначале было избить и их. А вот кричать и оскорблять можно было сколько угодно — если бы Фуганов и пожаловался, то все равно вряд ли смог бы точно опознать обидчиков, не зная их фамилий и места службы. Только сейчас Игорь начал понимать, почему в роте столько минчан: «А ведь Фуганова отец сюда устроил. Да и Сашина, Албанова, Мазурина тоже. У них у всех родители в армии служат. Да и другие в основном не просто так сюда попали. Наверное, больше половины взвода сюда при помощи добрых дядь призвалась. И плевали они на всякие там приказы. Мне бы тоже в Городке неплохо бы было. И маме не надо было бы целую ночь ехать — села в автобус и через полчаса в части».