За это время мать приезжала к Игорю еще раз. Это было двадцать восьмого июля. На этот раз уже без Славика. Второе посещение получилось почти точной копией первого, но вечер оказался смазанным — Гришневич поставил Игоря в наряд по столовой, и матери пришлось уехать раньше времени. Наряд расписали еще в субботу, но Тищенко постеснялся попросить, чтобы его заменили. Потом Игорь жалел об этот и решил, что в следующий раз он будет умнее.
После обеда вновь раздали автоматы. Игорь с раздражением было подумал, что будет строевая, но Гришневич приказал чистить оружие. Для чистки курсанты вынесли табуретки и расставили их двумя рядами на проходе. Вначале нужно было разобрать автоматы. Гришневич показал, как это делается, но Игорь и сам разбирал не хуже — школьные уроки начальной военной подготовки не прошли даром. Вызвав Федоренко разобрать для примера автомат, Гришневич разрешил сделать это и остальным. У Фуганова случилась очередная неприятность — его слишком толстый палец застрял в прикладной нише, где хранится капсула с шанцевым инструментом. Запихнул он его от души и теперь никак не мог вытащить. К тому же крышечка ниши сработала по принципу капкана. Все смеялись над Фугановым, и никто не хотел ему помочь. Игорь хотел уже придти на помощь несчастному, но его опередил Стопов:
— Што ж ты палец так сунув? Можыш и ногать вырвать!
— Сам не знаю, как-то так неудачно получилось, — смущенно пробормотал Фуганов.
— Ладно. Я счас эту крышку аттяну, а ты палец вынимай.
Стопов приподнял спичкой крышечку и палец Фуганова оказался на свободе.
— Спасибо, — поблагодарил Фуганов.
— Не за што. Больше так палец не суй! — с улыбкой, но вполне серьезно предупредил Стопов.
— Што у вас такое, Стопав? — спросил подошедший Шорох.
— Так — ничего страшнага — Фуганов палец прищэмил.
— Пакажи! — потребовал Шорох.
Фуганов продемонстрировал свой посиневший палец. Вокруг ногтя застыли небольшие кровяные капельки.
— Што ж ты, чама, руки суеш? Сматреть надо, Фуганов, а не рылам щолкать! — подвел итог младший сержант.
— Виноват, товарищ сержант — больше не повториться!
— А зачем тебе Стопав быв? — вдруг спросил Шорох.
— Он мне палец помог вытянуть, — растерянно ответил Фуганов.
— Я понимаю, што не член драчыть! Ты што, сам не мог это сделать?
— Виноват, товарищ младший сержант.
— Чама и есть чама! Выпалняй задачу дальше. И смотри, Фуганов — я насавым платком праверу.
Гришневич тоже грозил проверить носовым платком. Игорь достал из капсулы маленький ершик, прикрутил его к шомполу и принялся чистить ствол, покрывшийся слоем нагара во время стрельбы.
— Что ты делаешь? — спросил Лупьяненко.
— Как это что — ствол чищу!
— Гришневич же не так говорил.
— А как?
— Ершик вначале нужно бумагой обернуть, чтобы нормально почистить. А пустым водить все равно без толку.
— Я и не слышал. А где эта бумага?
— В оружейке, наверное.
— Пошли, возьмем.
— Пошли.
Игорь вызвался идти не столько потому, что хотел сделать для взвода доброе дело, сколько потому, что боялся остаться без бумаги.
— Если бумаги будет мало — наберем себе побольше, а остальное взводу отдадим, — поделился он своими мыслями с Антоном.
— Да успокойся ты — там ее столько, что не унесешь, — засмеялся Лупьяненко.
Бумаги и в самом деле было много — за решеткой оружейки стоял большой рулон, напоминавший увеличенный цилиндр, вывешиваемый в туалете. Да и бумага мало чем отличалась от туалетной — разве что была чуть темнее. Но главная трудность была в том, что рулон стоял за решеткой, а решетка была на замке. По коридору лениво прохаживался дежурный по роте — младший сержант Сапожнев.
— Товарищ младший сержант, разрешите обратиться — курсант Тищенко? — несмело спросил Игорь.
— Обращайтесь.
— Товарищ младший сержант, а вы что — оружейку уже закрыли?
— А что ж я, буду вас дожидаться, что ли? Что вам надо?
— Нам бы бумаги на взвод — автоматы чистить.
— Раньше надо было брать. Остальные уже давно взяли, а вас все нет!
В этот момент из туалета вышел Гришневич. Увидев своих курсантов, он спросил:
— Что такое? Уже почистили?
— Никак нет, товарищ сержант — мы за бумагой пришли, — пояснил Лупьяненко.
— Так возьмите в оружейке. Сапожнев, дай им бумаги. Берите сразу на весть взвод. Давно уже надо было придти — я ведь говорил.
Спорить с Гришневичем Сапожнев не стал и открыл оружейку. Отмотав ворох бумаги, Сапожнев бросил ее под ноги курсантами и недовольно проворчал: