На этот раз у Игоря осталось почти все, что привезла ему мать. Но у всех всего было предостаточно, и у Тищенко взяли только яблоки. Из всего взвода только к Коршуну не приехали родители, но и он, уже успевший насытиться гостинцами других, почти ничего не взял ни у Игоря, ни у Антона.
После ужина Игорь узнал, почему Каменев и Байраков не пошли в увольнение. Оказалось, что пришел приказ не отпускать в увольнения. Естественно, что тех, кто успел уйти, вернуть было нельзя, а вот задержавшихся оставили в части.
— И как только Коха успел уйти? Он же самым последним начал собираться! — удивленно сказал Игорь Антону.
— Он, наверное, чувствовал. А если серьезно, то Кохановский просто боялся, что Гришневич может передумать. А Каменев и Байраков были уверены, как слоны, вот и прощелкали свое увольнение, — пояснил Лупьяненко.
К вечеру стали возвращаться из увольнений. Первым пришел Кохановский, неся в руках два больших пакета. Почти сразу же за ним пришел Гришневич.
— Эй, Кохановский, почему меня не подождал. Вместе бы пришли, — окликнул его сержант.
— Я вас не видел, товарищ сержант.
— Плохо смотришь. А что это у тебя в пакетах?
— Тут яблоки, печенье… Разная еда, — смущенно ответил Кохановский.
— Что? Целых два пакета с пайкой?! — Гришневич театрально широко раскрыл глаза, изображая страшное удивление.
Курсанты уже сообразили, что он хочет подшутить над Кохановским, и подошли поближе, стараясь не пропустить предстоящее представление. Гришневич был в хорошем настроении и, вместо того, чтобы разогнать взвод, воодушевился присутствием курсантов и продолжал плести сети вокруг простодушного и ничего не подозревающего Кохановского:
— Слушай, Кохановский, а ты знаешь, что пайку нельзя на ночь оставлять?
— Так точно.
— И куда же ты все это денешь?
— Дык я съем, товарищ сержант.
— Дык, а вдруг ты лопнешь? — передразнил Гришневич, и взвод взорвался оглушительным смехом.
Заслышав шум, из своего угла пришел Шорох, но не стал вмешиваться в разговор, а встал чуть в стороне, облокотившись на колонну.
— Так лопнешь ты или нет?
— Никак нет.
— Что — желудок слишком большой?
— Никак нет. Ведь я не один есть буду, а вместе со взводом.
— А нас с младшим сержантом Шорохом угостишь?
— Так точно.
— Хорошо, что угостишь. Ну, как, хорошо в увольнении? Баб красивых видел?
— Не. Мы все с мамой и батькой ходили, не до баб было, — серьезно ответил Кохановский и этим еще больше рассмешил взвод.
— Иди, раз не видел.
Кохановский уже собрался уходить, но Гришневич его остановил и уже серьезно спросил:
— Замечания были?
— Никак нет.
— Докладывать надо, Кохановский.
— Виноват.
— А как же ты честь отдавал, если у тебя обе руки были заняты.
— А я в одну оба пакета брал.
— Молодец — находчивый солдат. Ладно, иди и разбирайся со своими пакетами, — отпустил Кохановского сержант.
Тищенко с завистью смотрел на возвратившихся из увольнения и вновь начал жалеть о том, что не смог сходить в город. За этими мыслями его застали пришедшие в гости Мухсинов и Хусаинов.
— Что, мат к тэбе приезжаль? — спросил Мухсинов.
— Приезжала. И брат младший тоже был.
— Скоро в армия?
— Ему? Да нет — еще шесть с половиной лет.
— А у меня брат следующий год пойдет.
Тищенко еще некоторое время поболтал с казахами, а потом сообразил, что они пришли не совсем просто так. «Ну и тормоз же я!» — разозлился на себя Игорь и предложил им яблоки и конфеты:
— Бери, Кенджибек, угощайся. И ты, Хусаинов, тоже бери — не стесняйся.
— Спасибо, — дружно поблагодарили казахи и без лишних разговоров взяли угощение.
Немного посидев, они собрались уходить.
— Мы уже пойдем. Пора — скоро проверка, — пояснил Мухсинов.
— Пока, приходите еще.
Казахи ушли, а Игорь подумал, что у него очень странные отношения с Хусаиновым. Тищенко почти никогда с ним не разговаривал, но Хусаинов, как тень, всегда приходил вместе с Мухсиновым. То ли Хусаинов был просто неразговорчивым, то ли плохо говорил по-русски, но в любом случае из него почти невозможно было вытянуть больше двух-трех слов. Мухсинов и Хусаинов были из одного колхоза, поэтому очень сдружились в учебке. К тому же казахов в роте больше не было. Игорю было приятно, что он угостил своих товарищей. «Родители у них за тысячи километров — кто им что привезет? А так они хоть яблоки и конфеты попробуют». Правда, конфеты можно было купить и в магазине, но это было бы уже совсем не то.