В санчасть Игорь пришел первым, и ему довольно долго пришлось ожидать остальных.
— Вот и еще один идет, — Вакулич показал на приближавшегося очкарика-«духа».
— Товарищ старший лейтенант, курсант Столяров по вашему приказанию прибыл, — доложил очкарик.
— По моему приказанию, но по своему желанию? Да, Столяров? — насмешливо спросил Вакулич.
— Вы ведь знаете, что у меня сердце болит, — обиженно ответил Столяров.
— Знаю, знаю… Потому сегодня и едем. Но, честно говоря, я думаю, что у тебя ничего серьезного не найдут.
— Почему вы так думаете? — еще более обиженно спросил Столяров.
— Опыт, Столяров… жизненный опыт. Не мой, конечно, а всей медицины. Я серьезно говорю. Вот в США исследования проводили и выявили одну очень интересную болезнь сердца. У многих новобранцев в первые месяцы службы от нервных перегрузок, новой обстановки и всего такого прочего начинало болеть сердце. Не очень серьезно, как у тебя, Столяров — вроде нейроциркуляторной дистонии, но все же болело. И это не было симуляцией. Но проходило всего каких-нибудь полгода и от этих болезней не оставалось и следа. Так и назвали это заболевания — «сердце молодого солдата». Это я к тому, Столяров, говорю, что и у тебя все через пару месяцев вернется в норму.
— У меня и до армии болело, — возразил Столяров.
— Но ведь комиссию ты прошел?
— Прошел. Но, может, ошиблись?
— Вот мы сегодня и проверим.
— И зрение у меня плохое.
— У многих сейчас плохое.
Наконец, пришел третий кандидат на поездку в госпиталь — курсант третьей роты Желтков. Желтков оказался полноватым, довольно высоким брюнетом. Со спины он казался уже полностью сформировавшимся молодым мужчиной, но какое-то неуловимо-детское выражение его лица основательно портило это впечатление. У Желткова болели почки, и его должны были везти на операцию, чтобы вырезать камни. Тищенко знал, что у людей, болеющих почечными болезнями, иногда бывает не все в порядке с мочеотделительной системой, и ему вдруг начало казаться, что от Желткова пахнет мочой. Именно казаться, потому что Игорь не чувствовал никакого запаха и понимал, что это ему только кажется.
— Сейчас сделаем так — я позвоню и узнаю, дадут ли нам сегодня машину, а вы пока посидите здесь, — пояснил Вакулич и скрылся за дверями санчасти.
— А что будет, если не дадут машины? Не поедем, да? — спросил Игорь.
— Почему не поедем — просто тогда своим ходом вместе с Вакуличем на городском транспорте будем добираться, — охотно пояснил более опытный в таких делах Желтков.
Вышедший Вакулич объявил, что надо подождать до десяти. Из дверей время от времени выходили больные, дымили своими сигаретами и лениво разглядывали курсантов. По тому, что никто никого из кандидатов в госпиталь не узнавал, Игорь понял, что больные из бригады. Из санчасти вышел хрупкий парнишка в синем госпитальном костюме и несмело подошел к группе куривших:
— Чего тебе? — спросил у подошедшего один из куривших.
— Можно закурить?
— Почему нельзя — можно. Слетай в палату — там на твоей тумбочке твои сигареты лежат. Принеси их, вот мы и закурим.
— Ты ведь знаешь, что они вчера кончились.
— А, ну да — я совсем забыл. Тогда делай так — метнись и найди мне сигарету! Быстро!
— Но…
— Бегом!
Парнишка подбежал к Игорю и попросил сигарету. Тищенко было жаль этого паренька, но Игорь не курил и сигареты при всем желании дать не мог. Не было сигареты и у Столярова с Желтковым. Бесцельно побегав вдоль крыльца санчасти, паренек понуро вернулся к посылавшему его больному:
— Я искал, но нигде нет.
— Плохо искал. Ну да ладно — я сегодня добрый. А теперь скройся с моих глаз! — с этими словами курильщик ударил парнишку ладонью по затылку и прогнал в санчасть.
— В санчасти та же казарма. Не хотел бы я здесь лежать — и так хреново, да еще знакомых почти нет, — сказал Игорь Столярову после окончания этой сцены.
— «Деды» и «черпаки» из бригады шугают здесь «духов» — и наших, и своих без разбора, — пояснил Столяров.