— Бр-р, вроде и вечер теплый, а мне что-то холодно, — поежился Тищенко.
— Ха — не май месяц! Уже сентябрь, — заметил Гутиковский.
— Даже октябрь, — поправил Лупьяненко.
— Октябрь? — удивился Игорь.
— Конечно. Сегодня первое октября. Вы что — с луны свалились? — засмеялся Лупьяненко.
Он говорил что-то еще, но Тищенко уже ничего не слышал, погрузившись в собственные мысли: «Уже октябрь! Октябрь… А я все еще здесь. И с госпиталем ничего не слышно. Черт бы все побрал — и зачем я в армию пошел, лучше бы отсрочку взял! Теперь неизвестно, что меня ждет в этом госпитале. Завтра опять попробую сходить в санчасть, может, Вакулич появился?». Вакулич должен был везти Игоря в госпиталь, но в последнее время старший лейтенант был слишком сильно занят проблемой собственного увольнения, и застать его в санчасти с учётом того, что у Тищенко было не так уж и много свободного времени, было почти невозможно. Сам же Вакулич, похоже, совсем забыл об Игоре.
К действительности его вернул громкий хохот товарищей. Оказалось, что они вовсю потешались над Кохановским.
— Слушай, Коха, а ты мог бы один всю липу обрубить и сложить ветки в кучу? — насмешливо допытывался Лупьяненко.
— А что — и смог бы! Я работать с детства приучен, — под общий смех простодушно ответил Кохановский.
— Так, может, завтра ты один всю эту кучу в машину погрузишь? — спросил Гутиковский.
— А зачем?
— На спор, например? Ну, как, Коха — сможешь?
— На спор? На спор смогу. Только кто мне разрешит? — серьезно ответил Кохановский, то ли не замечая, то ли не желая замечать, что над ним подтрунивают.
— Да у нашего Кохановского железные бицепсы! — насмешливо сказал Коршун, пощупал мышцы товарища и демонстративно ужаснулся их якобы чудовищной силе.
— Я работать с детства привык, — вновь повторил Кохановский и охотно согнул руки в локтях.
При этом его физиономия приобрела настолько глупое выражение, что все без исключения покатились со смеху.
— Так может ты, Коха, хороший борец, а мы ничего не знали? — спросил Гутиковский.
— А что — я и бороться могу, — не совсем уверенно ответил Кохановский.
— А мы это сейчас проверим. Вали его! — крикнул Коршун и, подмигнув остальным, бросился сзади на Кохановского.
Кохановский поначалу растерялся и позволил гораздо более маленькому Коршуну свалить себя на землю. Но затем он все же опомнился и, вывернувшись, подмял под себя нападавшего.
— Ну что вы стоите? Помогайте! — закричал Коршун.
Словно по команде, Лупьяненко и Гутиковский бросились на Кохановского и устроили настоящую кучу-малу, в которой из-за мелькающих рук и ног нельзя было ничего разобрать. Тищенко и Валик, словно зрители в цирке, уселись на ближайшую липу и с интересом наблюдали за схваткой. Минут через пять отчаянно сопротивляющийся Кохановский был повержен превосходящими силами и теперь смущенно чистил хэбэ, измазанное землей. И тут курсантов, которые были, в сущности, еще великовозрастными детьми, охватила настоящая эпидемия соревновательности. Лупьяненко в шутку сцепился с Гутиковским, а Коршун стащил с липы упирающегося Валика. После упорной борьбы Лупьяненко все же одолел Гутиковского и теперь был доволен своей победой. В другой паре все было ясно еще с самого начала. Коршун сразу же придавил Валика к земле и теперь без всякой жалости крутил ему уши, видимо находя в этом определенное удовольствие от почти безраздельного властвования над жертвой. От боли Валик отчаянно матерился, но сбросить с себя противника не мог. Удовлетворив жажду победы, Коршун отпустил Валика и гордо выпятил грудь вперед.
— Ты, Коршун, прямо как бойцовый петух, и фамилия у тебя подходящая, — насмешливо сказал Игорь.
— А тебе, Тищенко, может тоже уши накрутить?
— Попробуй, — машинально ответил Игорь.
На самом деле связываться с Коршуном ему не хотелось: разомлевшее от безделья тело желало только одного — неподвижно сидеть на поваленной липе. Но от Коршуна было не так-то просто отделаться:
— А ну-ка, иди сюда!
— Да ну тебя! — отмахнулся Игорь, но Коршун все равно стащил его с дерева.
Вспомнив жалкую позу Валика, Тищенко первым набросился на Коршуна, потому что другого выхода у него уже не было. Поначалу Игорю удалось опрокинуть противника и прижать его к земле под одобрительные возгласы курсантов, не ожидавший такой прыти от маленького и худого Тищенко. Но потом все же сказалось «неравенство весовых категории», и Коршун взгромоздился на Игори. Но он едва удерживался сверху, поэтому ни о каком надирании ушей, как в случае с Валиком, не могло быть и речи. Игорь пару раз выворачивался, чем окончательно вывел Коршуна из себя. От резких движений у Тищенко упали очки.