— Привет? Что это вы тут делаете? — удивленно спросил Доброхотов.
— Ясное дело, что не стулья носим! К тебе в гости пришли, — немного грубовато, но тепло ответил Лупьяненко.
— Привет. Ну, как ты тут? — вступил в разговор Игорь.
— О, и Тищенко здесь! Спасибо, что пришли. А я потихоньку болею, но скоро должны выписать.
— Как твои ноги — затянулись? — сочувственно поинтересовался Туй.
— Почти, — ответил Доброхотов и, вытащив ногу из тапка, продемонстрировал уже затянувшиеся многочисленные шрамы от мозолей.
— И как это тебя угораздило? — удивился Игорь.
— Помнишь — на той неделе марш-бросок был?
— Ну.
— А я еще накануне в умывальнике в обед перед строевой в сапог воды набрал, вот и натер ногу. Мне бы надо было не бежать, а с тобой и Сашиным остаться…
— Так зачем же побежал?
— Сержант тебя вечно шлангом обзывает. Я подумал, что он и мне так скажет, и не решился подойти, — пояснил Доброхотов.
— Не захотел, чтобы шлангом называли, зато в санчасть угодил! — с легким раздражением сказал Игорь.
Тищенко не понравилось высказывание Доброхотова, которое он счел для себя немного оскорбительным.
— Кстати, Тищенко, а где твои очки? Снял?
— Плакали мои очки — их Коршун разбил.
— Коршун? Как же это получилось? — Доброхотову было скучно в санчасти, и он был рад любой взводной новости.
Курсанты наперебой принялись рассказывать своему товарищу про валку деревьев и последующие «гладиаторские» бои.
— Как же ты теперь будешь? — спросил у Игоря Доброхотов.
— Да уж как-нибудь. Завтра, может, вообще в госпиталь уеду. Там тогда и очки сделаю.
— А с кем ты в госпиталь собрался?
— С Вакуличем. Он, вроде бы, должен уже завтра появиться.
— Ты в этом уверен?
— Мне так Жолнерович вчера сказал, когда я приходил. А что? — забеспокоился Игорь.
— Вакулича завтра может и не быть. Сегодня Жолнерович в разговоре с Румкиным чуть ли не матом его крыл — говорил, что с сегодняшнего дня Вакулич опять себе командировку у Томченко выбил.
— Надолго?
— Вроде бы говорили, что на две недели…
— Черт — что же мне теперь делать?! — спросил Игорь.
— А что ты хочешь — очки сделать? — спросил Доброхотов.
— Нет. Меня должны в госпиталь на обследование положить. Прямо завтра могли бы, если бы этот козел не уехал!
— Так тебя уже положить должны?
— Ну да…
— Тогда слушай сюда: сегодня Жолнерович двух курсантов из третьей роты вместо Вакулича в госпиталь возил. Им тоже надо было ложиться. Хоть он и ругался, что больше за Вакулича делать работу не собирается, ты все же попробуй к нему завтра подойти — может, что-нибудь и получится? — посоветовал Доброхотов.
— У них, наверное, число госпитализации стояло, а меня ведь в любой день можно везти — скорее всего, Жолнерович не захочет и скажет, чтобы я Вакулича дожидался, — неуверенно покачал головой Игорь.
— Попытка — не пытка! Подойди, а там видно будет. Я здесь одно понял — если сам не пошевелишься, никто о твоем здоровье не позаботится. А если ты все время мямлить будешь — просидишь здесь до самого выпуска! И так уже октябрь начался. Так что бери завтра Жолнеровича за рога! — решительно сказал Доброхотов.
Пока Лупьяненко и Туй рассказывали Доброхотову последние взводные и ротные новости, Тищенко, откинувшись спиной на холодную стену, размышлял над полученным советом. «В сущности, Доброхотов прав — я ничего не потеряю в любом случае. Надо завтра обязательно подойти к Жолнеровичу, хотя, как пить дать, он меня прогонит и никуда одного не повезет. Вот если бы еще кого в госпиталь везли — у меня бы точно шанс появился. А вдруг Гришневич узнает, что Вакулич в командировке и никуда меня после завтрака не отпустит? А я вот что сделаю — скажу, что меня завтра везут ложить. Гришневич, конечно, меня с говном смешает, если я назад приду, и потом больше не отпустит. Но придется рискнуть. В крайнем случае, скажу, что число перепутал. Или, что, опять же, Вакулича неожиданно в командировку отправили и все отменили», — Игорю показалось, то он разработал неплохой план действий, сулящий при определенной доле везения успех.
— Эй, Тищенко! Ты что — уснул? — Туй толкнул Игоря в бок.
— А?
— Я говорю — ты уснул?
— Нет. Просто задумался.
— О манде задумался, товарищ солдат? — под общий смех спросил Лупьяненко.
— При чем тут это? Чего вы приколебались?!
— А того приколебались, что уже надо бежать в казарму — на часах без пяти девять! Можем на программу «Время» опоздать, — пояснил Лупьяненко.