После первых физических и психологических нагрузок курсантам, ещё не отвыкшим от нормальной пищи, очень хотелось есть. Но то, чем их кормили, далеко не полностью утоляло голод. Супы представляли собой воду, содержащую небольшое количество картофеля и овощей. Иногда встречались микроскопические мясосальные кусочки. На второе были сваренные на воде пресные каши либо картошка, вернее, что-то неопределённое из-за слишком сильного разбавления водой. Порой давали гречку, и это было большой радостью. К каше в одной тарелке на всех давали жирные, бесформенные «маслы» — куски неприятного, вареного сала. На третье был либо грязно-коричневый компот, либо почти такой же по цвету, но более вязкий кисель. Коричневым цветом эти «напитки» были обязаны добавляемому в них раствору «брома». «Бром» был призван снизить потенцию и отбить охоту к сексуальной активности. Но помогал он мало. На завтрак всегда выдавали небольшой кругляш сливочного масла.
Сегодня дали гречневую кашу, и Игорь с аппетитом уплетал чёрной алюминиевой ложкой. Ели только ложками — вилок в армии нет. Во-первых, зачем министерству обороны тратиться, во-вторых, вдруг солдаты друг другу глаза повыкалывают, а в-третьих — будь в столовой вилки, ими всё равно было бы нечего есть.
Тищенко едва успел допить компот, как старший сержант Дубиленко прокричал на всю столовую своим громовым голосом:
— Рота! Завершить приём пищи!
Дежурившие по столовой курсанты, одетые в порванные и засаленные хэбэ, принесли и разложили по столам скребки — дощечки с резиновыми краями. Ими было очень удобно стирать стол, передавая скребки по цепочке и сгоняя мусор на край.
— Уборщики посуды, встать!
Уборщиками были те, кто сидел на краю стола. На этот раз в такой роли оказался Тищенко. Проворно вскочив, он вместе с Валиком собрал железные миски в стопки и по команде «унести посуду» курсанты отнесли их к специальному окошку. В это время остальные выбегали строиться на улицу. Уборщикам иногда удавалось, догоняя роту, прихватить в карман кусок хлеба (что Тищенко и сделал). Но это было небезопасно, так как уличённых в выносе хлеба в карманах могли заставить съесть его прямо перед строем. Забегая на своё место, Тищенко увидел, что такая незавидная участь постигла Петрова из пятого взвода. Дубиленко построил роту лицом к столовой и попросил Сапожнева:
— Серёга, давай этого духа сюда!
Сапожнев кивнул и вышвырнул маленького, тщедушного Петрова так, что тот едва не упал на асфальт. Сейчас младший сержант ничем не напоминал Игорю того добродушного Сапожнева, с которым он ехал в одном купе.
— Курсант, стань по стойке «смирно»! — заорал на Петрова Дубиленко.
Петров, дрожа всем телом, кое как вытянулся.
Оглядев роту, Дубиленко предупредил:
— Если ещё кто-нибудь будет таскать хлеб в кармане, с ним будет то же, что сейчас с Петровым. А ну-ка, доставай свой хлеб. Достал? Хорошо. А теперь давай, жри перед строем, если тебе хлеба не хватает! Пускай все смотрят. Да побыстрее челюстями двигай — не в ресторане!
Глядя на обмякшего, жалкого, давящегося хлебом Петрова, Тищенко со страхом подумал о собственном кармане и инстинктивно прикрыл его рукой. Но в этот раз для Тищенко всё хорошо закончилось, и кусок хлеба благополучно завершил своё существование в желудках Игоря и Антона.
Глава седьмая
Дневальный по роте
Рота должна строиться за минуту, а курсант — одеться за сорок пять секунд. Почему в армии бывает сразу много подъёмов и отбоев. Уставы учат дословно. Кохановский не может запомнить текст. Гришневич обрывает Тищенко погон. Удачный поход в чепок. Чепок гораздо лучше, чем ожидал Игорь. Инструктаж и развод. Почему дневальные разных рот воруют друг у друга ложки. Как Тищенко «обнимал и тискал» машку. Из чего состоит звук спящей казармы. Драка с «очкариком» из первой роты. Тищенко одерживает победу. Туалет в качестве «закреплённой территории». Тищенко «тормозит» и забывает нажать кнопку на телефоне. Тищенко и Лупьяненко хитростью сдают наряд следующим дневальным.
— Ро-т-та-а-а! Подъем!
Игорь, разбуженный воплем дневального, нервно вскочил с койки и бросился одеваться. Нужно было любой ценой уложиться в сорок пять секунд. Наматывать портянки было некогда, и Тищенко просто набросил их на сапоги, а затем всунул туда ноги. Портянки, хоть и неудобно, но быстро окутали ступни. Игорь помчался в строй, на ходу надевая пилотку и застёгивая ремень.