Тищенко набрал полное ведро воды и окатил «сержантское» очко. Но дерьмо, вместо того, чтобы скрыться в канализации, неожиданно выплеснулось прямо на пол. Теперь загаженным оказался уже весь туалет. Заметив это, Петренчик выругался и растерянно спросил:
— Не можешь аккуратнее, что ли?! Теперь ещё на час работы нам прибавилось… У-у, раззява!
— Я не хотел. Нечаянно получилось. Ещё можно всё убрать… — Игорь виновато пожал плечами.
Курсантам с совком и веником пришлось лазать по всему туалету, пока нечистоты не исчезли там, где они и должны были находиться в самом начале. От всей этой возни воздух пропитался едкой, омерзительной вонью. Зажав носы, курсанты наскоро протёрли пол, смыли писсуар (предварительно повытаскивав из него при помощи веника окурки и бумагу) и с большим облегчением пошли докладывать Гришневичу.
Придя в туалет, сержант скорчил недовольную рожу и начал распекать курсантов:
— Это что, уборка называется?! Видите, на плитках в писсуаре моча засохла и пол возле очек грязный!
Несколько секунд курсанты не могли понять, шутит сержант или нет, но постепенно до них дошло, что это всё же не шутка.
— А чем всё это мыть? — нерешительно спросил Тищенко.
— А ты что, Тищенко, забыл, чем в наряде мыл: щётка ДК. А писсуар и плитки бритвочками почистите. А очки — щёткой ДК с мылом. Ясно?
— Так точно, — невесело ответил Петренчик.
— Ну и гад же у нас сержант! Мы ведь нормально всё убрали. Да и наш взвод чаще всего сюда попадает — только вчера он Стопова и Мазурина посылал! — пробубнил вслед Гришневичу Игорь.
Осыпая вполголоса сержанта всевозможными ругательствами, курсанты сходили за лезвиями (которые были извлечены из своих же собственных станков для бритья) и начали отдирать всё, что только можно было отодрать. Делать это было неприятно и, в конце концов, курсанты решили остановиться лишь на самых броских плитках. После этого развели в ведре мыльный раствор и, используя щётку ДК, тщательно вымыли все очки, которые неожиданно приобрели удивительно белый цвет.
— На гражданке так только у себя дома убирают, да и то не каждый, — заметил Игорь.
— А ты думал?! Это нам Гришневич устроил, чтобы «слишком хорошо не жили», — отозвался Петренчик.
— Слушай, Петренчик, а ты где учился?
— В технологическом. Но только почему «учился»? Меня ведь никто не выгонял — я и сейчас учусь.
— Сейчас мы не учимся, сейчас мы очки моем! — возразил Игорь.
— Да ну тебя! Ты чем увлекался?
— Шахматами, рыбок разводил.
— А я тяжёлой атлетикой, немного дзюдо.
— По тебе заметно.
— А ты думал?! — Петренчик сделал самодовольное и от этого немного глупое лицо.
Игорь не смог удержаться от улыбки. А вообще Игорю казалось очень странным то, что стране почему-то выгоднее прервать студентам ВУЗов учёбу и бросить их… на очистку очек.
— Говном смердит! Уничтожить запах! — сержант подвёл итог своей очередной инспекции.
Это означало, что нужно бежать к своей тумбочке, вытащить из неё одеколон и разбрызгать его в туалете. Игорь уже видел раньше, что так часто поступают другие, а теперь ему пришлось всё испытать на собственном опыте. Тищенко притащил бутылку «Шипра» (подаренного ещё на полевой практике), а Петренчик — тройной одеколон. Вскоре воздух в туалете превратился в какую-то адски отвратительную смесь запахов дерьма и одеколона. Но Гришневич остался доволен работой и наконец-то разрешил курсантам вернуться в расположение взвода.
В пять часов вечера Шорох и Гришневич увели взвод на физическую подготовку, а Тищенко и Лозицкого оставили в казарме для оформления «Боевого листка». Листок оформляли в ленкомнате. Здесь же сидели представители остальных взводов и младший сержант Бульков. Бульков лениво бренчал на гитаре и что-то едва слышно напевал себе под нос. Его лицо выражало тягучую, невыносимую скуку. Игорь, напротив, был в приподнятом настроении. Из раскрытого окна ленкомнаты спортгородок был виден, как на ладони и сейчас Лозицкий и Тищенко с интересом наблюдали за всем, что там происходило.
Шорох заставлял всех по очереди прыгать через «коня». Если же кто не перепрыгивал — приказывал идти на исходную позицию. Прыгнули все за исключением Сашина, Валика и Фуганова. Неудачи Сашина и Валика Шорох оставил без внимания, а вот к Фуганову привязался. Тот, обливаясь потом, пытался с разбега перенести свою тушу через снаряд, но каждый раз неудачно. Шорох видел, что Фуганов не сможет одолеть коня, но снова и снова упрямо гнал курсанта на прыжок. Кончилось это тем, что вконец обессиленный Фуганов после очередного прыжка грохнулся прямо на песок. Шорох плюнул и отвернулся в сторону, что-то сказав взводу. Из строя вышли Резняк и Петренчик и подняли толстяка на ноги. Резняк при этом дал Фуганову пинок под зад. «Вот гнида, а не человек, этот Резняк! Фуганов его втрое больше — набил бы морду! А вдруг я бы тоже не перепрыгнул? Хорошо, что сейчас здесь сижу», — обрадовался Игорь.