— Куда прете? В магазин надо с улицы заходить — совсем обнаглели! А потом после вас лимонад из ящиков пропадает!
Курсанты растерянно переглянулись, и Лупьяненко несмело заметил:
— Что вы так кричите? Мы ведь купить лимонад хотели, а не украсть. А с улицы мы не можем — нам туда выходить нельзя.
— Нельзя, так и катитесь отсюда — нечего в продовольственный магазин грязь носить!
— Кто там, Зина? — раздался женский голос из глубины коридора.
— Да опять солдатня наглая прет. Что их, помыть больше негде — как только пятница, хоть ты подсобку закрывай!
— Да ладно тебе, Зин. Продай им чего-нибудь.
Курсанты, собравшиеся уже уходить, остановились и вопросительно уставились на Зину. Та несколько секунд размышляла, потом покачала головой и твердо сказала:
— Нет. Этим продам — другие придут. Давайте, выходите отсюда!
— Вот дура старая! — в сердцах бросил Лупьяненко.
— Жалко, что ли? Сами, не столько через эти двери носите! — в тон ему пробурчал Игорь.
От возмущения Зина вытаращила глаза и завопила на весь магазин:
— Света, да ты посмотри на них! Не твое дело, сопляк, что я отсюда ношу. Вот гаденыши!
— Да пошла ты на хер! — выругался Антон.
Пока курсанты спешно ретировались из магазина, им в спину был извергнут поток ругани, которому могла бы позавидовать любая казарма. Но связываться с Зиной курсанты не захотели, так как она могла пожаловаться Атосевичу или сержантам.
— Ребята, давайте побыстрее отсюда уйдем. А то вдруг она выйдет и поднимет шум. Нам тогда плохо придется, — пробормотал Сашин, нервно оглядываясь назад.
— Ничего, Сашин, не умрешь — всего лишь в наряд сходишь, — парировал Лупьяненко.
Антон недолюбливал Сашина за изнеженность и нерешительность, но сейчас все же прекратил спор и согласился с вполне разумным предложением. Из магазина никто и не думал пускаться в погоню, и Тищенко успокоился. Курсанты вернулись вовремя — из бани с недовольными лицами вышли Шорох, Гришневич и Фуганов. Впрочем, у последнего лицо было просто трагическим. Игорь посмотрел на Фуганова и сразу же представил его выпрашивающим майку у наряда.
Надо было подождать остальные три взвода, и перекур продолжился. Из подъезда ближайшего дома вышла красивая брюнетка и с интересом принялась разглядывать солдат. Делала она это украдкой, но всё же не могла полностью скрыть своё любопытство.
«Наверное, она не из этого дома, если так удивилась. Здесь ведь каждую пятницу солдаты табунами ходят», — решил Игорь. Ему захотелось как-то привлечь внимание брюнетки. Тищенко достал из кармана старый подворотничок, давно уже почерневший от гуталина и принялся натирать им сапоги. Девушка и в самом деле обратила внимание на Игоря и теперь смотрела на него широко раскрытыми глазами. «Наверное, заинтересовалась, как я сапоги довожу до блеска», — предположил Игорь. Но девушка думала совершенно о другом. Она никак не могла понять, как ЭТО можно хранить в кармане. Гришневич перехватил взгляд брюнетки и раздражённо крикнул Игорю:
— Тищенко, спрячь свой «триппер» — не позорь нас перед населением!
Игорь быстро спрятал подворотничок в карман (завернув грязной стороной внутрь) и только сейчас понял истинный смысл взгляда девушки. Ему стало стыдно. А брюнетка, потеряв всякий интерес к Игорю, улыбнулась Гришневичу и ушла, провожаемая десятками жадных глаз, сотни раз раздевших её в своём воображении.
Назад добрались быстро и без каких-либо приключений.
После обеда роту должны были познакомить с офицерами, приехавшими с летних лагерей.
В классе Гришневич рассказывал курсантам о командирах:
— Комбата пока нет — старый ушёл на повышение, а нового ещё не прислали. Но скоро должны. А старый комбат был железным мужиком — хоть и подполковник, а по внешнему виду — настоящий генерал. Как заломит свою фуру — прямо главнокомандующий! И офицерам спуска не давал — чуть что, сразу в караул или другой наряд, если караула не надо. Теперь неизвестно кого пришлют. Василий, ты ничего не слышал в штабе?
Шорох о чём-то задумался и теперь, услыхав неожиданный вопрос, комично встрепенулся. Курсанты заулыбались, но Шорох грозно посмотрел в их сторону и неспеша ответил:
— Сакалов гаварыв, што какога-та капитана прышлют. Он толька што звание палучыв, а то всё старлеем быв.
— Что?! Капитана вместо подполковника? Может, ты что-то перепутал? — не поверил Гришневич.