— Нравится. А я вот видел солдата в фуражке на КПП.
— Там всегда в парадной форме дежурят.
— А тебе парадную форму дали?
— Пока не дали, но к присяге обязательно дадут. Ее ведь не каждый день одевают — только при выходах в город, когда отпускают в увольнение или что-нибудь еще в этом роде.
— А тебе можно в увольнение?
— Пока что нельзя.
— А почему?
— Потому, что присягу еще не принял.
— А когда у тебя присяга?
— Я еще точно не знаю. Говорили, что двадцать восьмого июля. В этот день родителям и родственникам можно по всей части ходить. И даже в казарме, говорят. Многих после присяги в увольнение отпускают. Может, и я пойду. Так что обязательно приезжайте. Правда, может все же не двадцать восьмого, а позже будет — где-нибудь в августе. Но я это узнаю и вам точную дату в письме сообщу. На присягу, Славик, я обязательно в парадке буду.
— В какой парадке?
— Парадной форме. Она просто так сокращенно называется.
— А-а…
— Бэ-э-э…
Елена Андреевна улыбнулась: «В сущности, Игорь совсем еще ребенок. Точно так же, как и в детстве, дразнится со Славиком.» Тепло посмотрев на сына, она предложила:
— Я тут тебе поесть кое-чего привезла. Хочешь жареную курицу?
— Угу, — охотно согласился Игорь.
— Может, куда-нибудь отойдем, сынок? А то неудобно посреди площадки стоять.
— Да, конечно. Что это мы и в самом деле здесь стоим?! Давай к клубу отойдем.
Практически во всех войсковых частях встречи с родными проходят либо в «комнате для приезжих» на КПП, либо солдат отпускают в увольнение. В учебке, в которую попал Игорь, в увольнение тоже отпускали, но лишь после присяги и далеко не всех. Зимой, осенью и весной местом свиданий служила «комната для посетителей» (более распространенный вариант названия), а вот летом складывалась совершенно необычная ситуация. Как уже было сказано, эта учебка служила прибежищем для детей минского среднего начальства, не сумевшего (или не хотевшего) уберечь своих чад от армии. Последние лет пять в каждой роте летом было не меньше сорока процентов минчан. Естественно, что родители старались навещать своих детей почаще — в основном, раз в неделю. Родителей приезжало очень много и «комната для посетителей» никак не могла вместить всех желающих. Поэтому и ввели обычай встречаться с родителями на прилежащей к КПП территории части. Со временем родители прочно оккупировали всю площадку перед клубом и даже его первый этаж.
Сегодня родителей было много с самого утра, и Игорь решил не идти внутрь клуба, а расположиться у его ребристой стены. Между каждой парой бетонных ребер были небольшие площадки на уровне метра от земли. На одной из них Елена Андреевна разложила провизию и сама села рядом. Игорь и Славик расположились по обе стороны от провизии и Елены Андреевны. Через каждые четыре-пять ребер сидела какая-нибудь компания. Когда Елена Андреевна вытаскивала из сумки курицу, Игорь машинально взглянул на ее часы, которые показывали десять минут первого.
— Ой, мама, я сейчас вернусь! Только сержанту доложу, что ты приехала. Надо через каждый час докладывать, — испуганно вскочил Игорь.
— Так ты сейчас придешь?
— Да, мама. Только доложу. Я быстро!
Слегка взволнованный небольшой просрочкой времени, Игорь поспешил в казарму. Тищенко быстро отыскал сержанта — тот чистил в кубрике сапоги. Игорь подошел, отдал честь и спросил:
— Товарищ сержант, разрешите обратиться? Курсант Тищенко.
— Слушаю, Тищенко, — не поднимая головы, буркнул Гришневич.
— Разрешите доложить?
— Докладывай.
— Ко мне приехали младший брат и мать.
— Ну и что? — не меняя интонации, спросил сержант.
Тищенко растерянно захлопал глазами. Он не знал, что ответить, поэтому молчал. Гришневич не спеша дочистил сапоги, затем впервые поднял глаза на Игоря и спросил:
— Чего ты молчишь? Я спрашиваю — они что, уехали уже, или еще здесь?
— Так точно, товарищ сержант — еще здесь.
— Так что ты стоишь?
— Разрешите идти к ним? — догадался спросить Игорь.
— Иди и не забывай докладывать через каждый час.
— Есть.
В коридоре Игорь встретил Лупьяненко.
— Что, мать к тебе приехала? — спросил Антон.
— Угу, — кивнул Тищенко.
— Хорошо, что приехала. Ко мне тоже вечером моя должна приехать. Как Гришневич — нормально отпускает?
— Да нормально, только я через каждый час, как дурак, должен взад-вперед бегать.
Увидев курицу, Игорь сразу же выудил ее из целлофанового пакета и вонзил зубы в холодное, но удивительно вкусное мясо. После армейской сечки курятина показалась Игорю восьмым чудом света. Ему представлялось, что чуть солоноватое, восхитительное мясо наполняет организм какой-то необычайной энергией. За первой куриной ногой Игорь съел еще одну, затем оба крыла и половину туловища. Он, наверное, съел бы всю курицу, если бы Елена Андреевна вовремя не переключила его внимание на другие продукты: