Сразу после завтрака подъехал «козелок» — уазик. В дом вошел отец и стал торопить:
— Давайте быстрее, пора ехать — а не то к восьми можно опоздать.
В восемь утра Игорь должен быть в Витебском горвоенкомате.
Игорь еще раз пересмотрел свои личные вещи и документы: паспорт СССР, комсомольский билет, приписное свидетельство со счастливым номером ПБ 222 000, сотня конвертов без марки, несколько тетрадей, носовые платки, пара книжек, зубная щетка, мыло, одеколон и прочая мелочь. Вроде, ничего не забыл. Игорь еще раз внимательно просмотрел целлофановый мешочек и, убедившись, что все на месте, уложил его в толстый полиэтиленовый пакет, до верху набитый провизией. Присев по русскому обычаю на дорожку, все вышли на улицу. Игорь в последний раз осмотрел двор, стоящий радом детские садик и сел в «козелок» на переднее сиденье. Сзади сели Славик, отец и мать.
— Ну что, поехали? — спросил шофер, обернувшись к отцу.
Тот молча кивнул.
Шофер надавил на газ и «козелок» понес Игоря навстречу новой жизни. Тищенко смотрел на последние дома Городка и думал: «Теперь только через два года я увижу мой город». От таких мыслей делалось грустно, поэтому Игорь стал смотреть по сторонам, стараясь не думать об этом. Стройные тополя, мелькающие июньской зеленой стеной по обеим сторонам дороги, наводили на воспоминания опрошедшем. То из памяти всплывали совсем недавние события, то такие, которые, казалось, навсегда остались в самых глубоких ее недрах…
Проводы прошли скромно — не было никого из чужих: мать, отец, тетя Оля, Славик и Игорь. Игорь выпил немножко шампанского только после многочисленных уговоров отца, решив, в конце концов, исключить этот шипучий благородный напиток из списка самозапрещенных к употреблению. Тищенко вспомнил проводы Гутовского и улыбнулся: настолько разительным и странным показалось ему свое исправление.
На одном из очередных поворотов внимание Игоря привлекла темноволосая девушка, «голосующая» «козелку». Проехали мимо, так как свободных мест не было. «Чем-то она на Ольгу похожа», — машинально подумал Игорь и тут же поймал себя на этой мысли: «Интересно, почему это я ее вспомнил?»
Тищенко учился вместе с Ольгой в школе. Она пришла к ним в класс в сентябре восемьдесят второго, с первого взгляда, покорив Игоря своими томными, глубокими, почти черными глазами, пышными и такими же черными косами, мягким, гортанным голосом и самое главное — отсутствием в речи ругательств и грубостей, что было большой редкостью. Ольга Березнякова разительно выделялась среди одноклассниц, как внешней красотой, так и нежной, женственной душой. Тищенко полюбил Ольгу после первой встречи той драматичной, чистой, искренней юношеской любовью, которую часто называют как-то математически-сухо первой. Игорь вспомнил, с каким восторгом он бегал каждое утро в школу с надеждой снова и снова видеть Ольгу, говориь с ней. Девятый класс прошел на каком-то едином, удивительно-прекрасном дыхании. Но прошло, лето и Игорь стал понемногу прозревать, все сильнее чувствуя горечь неразделенного чувства. Тищенко ясно понял, что ему трудно чем-то заинтересовать Ольгу. Он был маленьким, худым парнишкой, вдобавок ко всему совершенно бездарным в спорте и игре на гитаре. Умение хорошо плавать и некоторые успехи в учебе на взгляд Игоря были слишком жалкими на фоне вышеперечисленных недостатков. Когда Игорь полностью это «понял», он окончательно (так ему, во всяком случае, казалось) разорвал свои отношения с Ольгой. В разговоре с Березняковой Тищенко стал часто проявлять намеренную грубость, прикрывая ею свое поражение и бессилие и ужасно жалея в душе о каждом таком случае. После школы Ольга уехала не то в Ленинград, не то в Псковскую, область — Игорь точно не знал, и после этого они больше не встречались. Игорь всегда завидовал Гутовскому, так как знал, что Ольга симпатизирует его другу, и испытывал к их взаимоотношениям совершенно противоречивые чувства: когда Гутовский проявлял ответную симпатию, Игоря мучила ревность, когда же Сергей не замечал Ольгу — Тищенко обижался на друга за его «толстокожесть». «Вот она — судьба, о которой нам все говорят. Год назад мы все вместе были на выпускном вечере, и вот теперь за сотни, а может быть, и тысячи километров друг от друга: Гутовский в Калининграде марширует на побережье Балтийского моря, Жалейко, может быть, едет куда-нибудь в Сибирь к месту службы, а Березнякова учится в каком-нибудь российском городе. Как тут не вспомнить выражение «пути господни неисповедимы». Кто знает, что с нами со всеми будет через два года?», — размышлял Игорь.