Эй! Чего сталы? Берытэ чайнык и идыте сюда, чай будэте носит!
Чайники были такими же некрашеными и такими же массивными, как и бачки. Некоторые были без ручек, и носить их было настоящим мучением. Столы почти накрыли, но все же до прихода батальона на ужин не успели. Вспотевшие курсанты носились между столами, едва успевая разносить чай. Но самое неприятное оказалось впереди — не хватило около десяти чайников, и столы первой роты пока стояли без третьего… Правда, оставалось еще немного времени в запасе, потому что первая рота только что пришла на ужин.
— Бегом, что вы, как мухи сонные, ползаете?! — подбадривал сержант.
При всем старании курсанты не смогли отыскать ни одного пустого чайника.
— Давай хоть бачки отнесем — бачков хватает. Из них ведь тоже можно чай наливать, — предложил Игорь.
— Давайте, — согласился Мазурин, схватил бачок и первым побежал к повару.
За ним — Игорь и все остальные. Подбежав к узбеку, Мазурин протянул ему бачок. Тот, не говоря ни слова, ударил курсанта по рукам. От неожиданности Мазурин выронил бачок, и он с грохотом покатился по выложенному кафельной плиткой полу. Ничего не понимающий Мазурин поднял бачок и вновь, правда, уже с некоторой опаской, протянул его повару. Узбек заорал на курсанта:
— Я чайнык сказал дат, а ты что прынес?
— Чайников больше нет, — оправдывался растерянный Мазурин.
— Э-е! Нэ е… мозга! Иды ищы! — решительно сказал повар.
Несмотря на это, Тищенко, пребывая в каком-то оцепенении и почти не понимая, что делает, тоже протянул узбеку свой бачок.
— Ты шито, тоже плохо слышишь? Тебе еще один очки надо — на уши. Иды чайнык искат! — узбек развернул Игоря на сто восемьдесят градусов и влепил ему легкую затрещину.
Тищенко знал, что чайников больше нет, и от несправедливости полученной затрещины чуть не заплакал, но все же сдержал слезы. Хотелось все бросить и уйти, но ни первого, ни второго сделать было нельзя, и Игорь понуро пошел искать чайники, которых, как он думал, не существовало в природе. Все же два удалось отыскать. Проходя мимо какой-то темной коморки, Игорь решил туда заглянуть. На бетонном полу была разбросана целая груда всякого барахла — какие-то ржавые ведра, старое, грязное хэбэ и прочая ерунда. В этом невообразимом бардаке Игорю совершение случайно удалось обнаружить два чайника. Один из них был со сломанной ручкой. Остальные чайники взяли со столов третьей роты, которая только что поужинала и ушла. С первым в своей жизни ужином наряд справился.
Теперь оставалось накормить самих себя. Хлеба было столько же, сколько и на других столах, но зато из варочного цеха Петренчик принес бачок, до верху заполненный кашей, а Коршун — целых два чайника. Сахаром наряд обеспечил себя заранее, экспроприировав по столам «излишки». Из столовой ушла последняя рота, и наряд остался ужинать в одиночестве. После напряженной беготни можно было расслабиться, и курсанты ощущали себя на верху блаженства — есть можно было столько, сколько хочешь, пить — тоже. Не надо было торопиться, ожидая окрика «Завершить прием пищи!». За едой можно было даже пошутить. Гришневич совсем немного поел и сразу же ушел на улицу, оставив, курсантов одних. Ужин старались затянуть подольше — вид огромного неубранного зала особого энтузиазма не вызывал. Не все же через четверть часа пришел Гришневич, и ужин завершился.
Петренчик и Резняк отправились на мойку и принялись разбирать горы грязной посуды. Вода на мойке была очень горячей, и вскоре Петренчик, Резняк и алюминиевые эвересты погрузились в густой, клубящийся пар. В мойке было жарко, и раздевшиеся до пояса курсанты, которых Игорь видел через окошко для приема посуды, удивительно напоминали аборигенов, снующих среди гейзеров Земли Санникова. Из варочного цеха вышел повар-узбек, о чем-то быстро переговорил с Гришневичем и забрал с собой Доброхотова и Мазурина. Им предстояло мыть котлы. Доброхотову повезло — ему достался котел из-под чая, а вот Мазурин получил в свое распоряжение котел из-под каши, который, к тому же, здорово пригорел внизу. С точки зрения узбека Мазурин недостаточно добросовестно работал и повар при помощи двух ударов в грудную клетку «заинтересовал» курсанта в результатах его труда.