В казарму шли через липовую аллею. Смыкающиеся кроны деревьев, едва различимые в темноте, делали аллею похожей не то на гигантскую триумфальную арку, не то на глотку огромного дракона, желающего проглотить маленький строй. Внутри аллеи было гораздо темнее — сюда почти не пробивался свет от фонарей, а луна и вовсе не могла проскользнуть через плотное переплетение потолка, сложенного из толстых ветвей и пышной листвы. Когда вышли на свет, Игорь взглянул на часы. Было уже десять минут первого.
— В казарму заходить тихо, не шуметь и не разговаривать. Через десять минут все должны помыть ноги, почистить зубы и лежать в койках. Завтра по подъему сразу же выходите на улицу и строитесь — идем накрывать завтрак. Время пошло — выполнять! — скомандовал Гришневич.
Не особенно торопясь, усталые курсанты затопали сапогами по лестнице. Времени было много, но все хотели как можно скорее упасть в постели — завтра вновь предстоял трудный день.
Сбросив сапоги и повесив на табуретку мокрые от пота портянки, Игорь с удовольствием пошевелил пальцами ног и, взяв со спинки кровати полотенце, а из тумбочки мыло, пасту и зубную щетку, побрел в умывальник. В столовой курсантам никто не показал туалета, и они вынуждены были мочиться за углом ближайшего склада. Поэтому Игорь весьма удивился тому, что Гутиковский, нервно расстегивая штаны, радостно выдохнул воздух из легких и с облегчением сказал:
— Фу-у. Еле до казармы дотерпел. С самого ужина хочу отлить.
— Чего же ты за склад не сходил? — спросил Тищенко.
— За какой склад?
— Тот, что прямо за столовой. Я думал, что туда все ходили.
— Я не ходил — как-то некогда было. А что, там не видно?
— Видно с одной стороны, но не в штаны же лить?! — философски заметил Игорь.
Ноги уже успели немного остыть, но все же холодная вода, журчащая между пальцами, показалась Тищенко верхом блаженства. Водяные струйки приятно щекотали пятку, придавая уставшей ступне свежесть и какую-то удивительную легкость. Наскоро разобрав постель, Игорь плюхнулся под одеяло.
— Тищенко, — послышался шепот Лупьяненко.
— Что?
— Как там, в наряде?
— Сходишь — узнаешь.
— Я серьезно.
— На санаторий не похоже — пашешь целый день, как лошадь.
— А со жратвой как?
— Жратвы хватает, ешь, сколько хочешь, пояснил Тищенко.
— У тебя печенье осталось? — с надеждой спросил Лупьяненко.
— Вроде бы есть немного.
— Давай сожрем. Я есть хочу. А ты?
Игорь неопределенно пожал плечами. Есть он не хотел, а хотел спать, но отказать товарищу было неудобно. Лупьяненко понял состояние соседа и уже более настойчиво заметил:
— Я думаю — живот себе в столовой набил, так и не хочешь! Доставай.
Пошарив руками под кроватью, Игорь нашел привязанный к сетке вещмешок и, стараясь как можно меньше шуметь, отвязал его. Достлав пачку печенья, Игорь привязал вещмешок на место. Пачка разорвалась шумно, вокруг сразу же заскрипело несколько кроватей, и Игорь испуганно затих, опасаясь, как бы шум не долетел до уха кого-нибудь из сержантов. К тому же с минуты на минуту должен был придти Гришневич. В этот момент Тищенко почувствовал несильные, но настойчивые толчки в бок. Развернувшись, Игорь увидел Гутиковского. Гутиковский уже засыпал, но при шорохе бумаги вновь открыл глаза: