— Ты патриот? — спросил один. Слово «патриот» прозвучало как оскорбление. В те годы «патриотами» именовали себя те, кто не хотел двигаться к западному прогрессу. Все свободомыслящие люди называли людей косных «патриотами».
— Я считаю, что мы три раза спасли мир, вот и все.
— Кто это — мы?
— Русские, понятно кто.
— Мы спасли мир? Мы его замусорили! — и мальчик поддал ногой консервную банку.
— Три раза спасли, зачем спорить.
— Русские спасли мир! Это лагерями, да?
— Нет, не лагерями, а русскими солдатами.
— Когда же это? — горячился мальчик. — От кого же это? — два раза он про себя насчитал, вернее, понял, что имеет в виду собеседник, а третий в голову не шел.
— Татары, французы, немцы.
— Ты с ума сошел? От Наполеона, что ли, спасли?
— От Наполеона!
— А зачем было от него спасать? Нечего сказать, удружили! Он герой, гений!
— Хорош гений, полмира кровью залил.
— Он свободу нес! Демократию! Прогресс! Крепостное право отменить хотел!
— Москву сжег, спасибо за такой прогресс.
— Москву сами русские сожгли! Наполеон бы этого не допустил. Если хочешь знать, он собственноручно расстреливал мародеров.
— Не очень ему это помогло: мародеры на Смоленской дороге себе ни крошки на обратный путь не оставили. Только я думаю, он лично своими ручками ничего не делал.
— Наполеон был лично очень храбр. Помнишь Аркольский мост? Как он бросился под пули!
— Он тогда императором не был. А как стал императором — бросаться перестал.
— Наполеон — воплощение мирового духа! Это Гегель сказал. Ты читал Гегеля? — небрежно спросил мальчик своего одноклассника. Сам он на такие вопросы отвечал утвердительно, а если интересовались подробностями, говорил, что книжку еще не дочитал до конца.
— Не читал, — сказал другой мальчик, — а надо?
— Если историю хочешь понять — обязательно. Вот, например, Гегель пишет, что Наполеон — носитель мирового духа.
— Чтобы дух нести — ему армия нужна, так получается?
— В девятнадцатом веке мировой дух воплотился в Наполеона. Мировой дух — он все время где-то проявляется. Гегель увидел в окно Наполеона и сказал, что это мировой дух сидит верхом на лошади.
— А что мировой дух еще делает? На лошади сидеть всякий дурак сможет.
— Гегель говорил: смеяться над великим — привилегия лакея. Только от этого ни ума, ни знаний не прибавится. Наполеон воплощал историю — в этом его великая задача.
— Ну и воплощал бы у себя дома.
— Не мог он дома сидеть, потому что мировой дух должен действовать. История движется, потому что идет шествие мирового духа. У Гегеля написано про страны, которые в историю попали только потому, что в них пришел мировой дух.
— История, она что, только с кавалерией передвигается? Прямо танец с саблями какой-то! Может, и не надо такой истории? Гитлер, он тоже воплощал историю, да? Мировой дух на мессершмите?
— При чем здесь Гитлер! Гитлер — палач. А Наполеон нес дух свободы.
— Я разницы не вижу! Что тот, что этот — мы никого не звали! У нас своя история, нечего соваться. И знаешь, по-моему, наша история без Гитлера с Наполеоном была бы лучше.
— Если бы ты Гегеля читал, то глупостей бы не говорил, — сказал мальчик высокомерно. — Мировой дух на месте стоять не может. Ему надо познать себя.
— И ходит он по миру, как привидение?
— Почитай Гегеля, там все сказано.
— Не стану. Я вот «Гамлета» читаю.
Поскольку взрослых рядом не было, и никто не мог сказать мальчикам, что в принципе это одно и то же, и самопознание духа завершается в пьесе поголовным истреблением участников, то есть концом истории, — то мальчики остались каждый при своей книжке. Философический мальчик глядел на беллетристического мальчика свысока.
— По-твоему, история — это что такое? Скажи, если можешь.
— Как что? Все. Все, что с нами происходит, и есть история. Тебе пару поставили за контрольную — вот и история. Пошли гулять — опять история. И то, что Наполеону вломили, — тоже история.
— Ничего ты не понимаешь. Это — случайности, никому и не интересные. Мелкие подробности — это истории все равно. История — это движение духа от страны к стране, по континентам. Вот ты, скажем, чем объяснишь, что в Китае нет истории?
— Почему это? Раз люди живут — значит, история есть.
— Китай выпал из истории много тысяч лет назад, если хочешь знать. Его покинул мировой дух. А Россия, как, по-твоему, имеет историю — или нет?
— Конечно, имеет, что она, хуже других, что ли?
— Нет у нас никакой истории, так, дрянь одна. Россия — это внеисторическое пространство, Чаадаева почитай. Мы просто существуем, если хочешь знать, а смысла исторического нет.
— Какой еще смысл нужен, кроме жизни?
— Исторический смысл. Допустим, тебе самому твоя собственная жизнь интересна, а для истории в целом в твоей жизни смысла нет.
— И пусть, главное — мне самому нравится. Что ты мне тычешь Гегеля и Чаадаева. Мало ли чего они там написали! Что я для их удовольствия живу, что ли? У них своя жизнь, у меня своя. И плевал я на их историю.
— Тебе наплевать на историю, а ей — на тебя. Кто дальше плюнет, еще посмотрим. Ведь должен быть смысл в жизни, который важнее самой жизни? Или жить, как трава — от лета до зимы?
— Смысл один — гадостей не делай. И никому не давай. И другого смысла не надо.
— Я про общий смысл говорю. Сказать, почему в России истории нет? Потому что она еще к этому общему смыслу не подошла. Мы, как невоспитанные дети, варвары, одним словом. Учимся плохо, мешаем историческому замыслу.
— Я лично никому не мешаю, лишь бы меня не трогали.
— Если история развивается со смыслом, значит, одни события помогают движению истории, а другие мешают. Ты, может быть, думаешь, что плохого не делаешь, а на самом деле тормозишь прогресс.
— Почему это я прогресс торможу?
— Потому что ты варвар и взгляды у тебя варварские.
— Это у твоего Гегеля так написано? Значит, тех людей, которые истории помогают, надо уважать, а других — давить? Получается, без завоевателей не обойтись. Живем мы, дурни примитивные, перемогаемся, а они, благодетели, нас убьют и в историю впишут. Зачем истории такой смысл? Пусть лучше благодетели у себя дома сидят. А придут к нам — мы их остановим.
— Россия всех спасет!
— Получается, больше некому.
— И Наполеона остановим, и лагеря установим! И весь мир захватим, везде помойку учиним. То-то славно!
— Мы никого не захватывали. Освобождали, это да.
— Чехословакию, например. От чехов. В Прагу мы танки зачем ввели? Прогресса люди хотели. Кому мешало?
— Не понравилось им, значит, что мы танки ввели.
— А тебе понравилось бы, если бы к тебе домой на танке приехали?
— А когда их в сорок пятом освобождали, когда в сорок пятам году танки вводили — им нравилось? Дед там воевал, он летчик был. Он везде воевал, и в Испании летал, и с немцами дрался. Там в Германии и погиб — он на таран пошел.
— При чем тут твой дед?
— Просто вспомнил. Много наших погибло за эту самую Прагу: немцы в нее мертво вцепились. В первый раз нас цветами встречали. А во второй раз обиделись. Подождем до третьего раза, я так думаю. Может, им опять помощь нужна будет. Я чехов люблю, хороший народ. Живут нормально, пиво пьют, забот никаких. Русским бы так!
— А русским и так хорошо, с заботами. У нас не в том радость, — нам бы вот кого освободить, это да. Просят, не просят — все равно освободим. Пускай они тоже свободные по пустырям погуляют! — мальчик говорил и переживал.
— Перестань, — ответил другой мальчик, — кому мы сегодня мешаем? Наоборот — сюда, к нам, все лезут.
— Славa богу, наконец-то добрались до коммунистов! — его собеседник произнес эти слова солидно, как человек, уставший от коммунистической диктатуры.
— Ты мне лучше скажи, зачем они на наши пустыри суются, если здесь так плохо? Медом эта помойка, что ли, намазана? Одного не пойму: кому мешает, что нам плохо? Что они все сюда лезут, на эту свалку, на что зарятся? Давно бы махнули на нас рукой — а им все покоя нет. По-моему, и Македонский где-то в Скифии окочурился. Зачем он-то поперся?
— Черная дыра! Болото! Что сюда ни попадет, сгинет к чертовой матери! Нашел чем гордится! Македонского с Наполеоном русские уморили!
— Не волнуйся ты за своих благодетелей! Новых македонских так просто не уморить.
— Ты хоть уважительно говори про тех, кто прогресс твоей стране несет!
— А я не просил. Кому прогресс нравится — пусть туда и едет. Слушай, чего тебе здесь делать? Поехал бы, как все едут. Где история, куда подальше, туда и поезжай!