Представляю себе, что некий писатель решил бы создать многоплановую эпопею о XVII веке. И в одном плане был бы д’Артаньян, а в другом — Галилей. Они же современники. Осада Ла-Рошели датируется 1628 годом, отречение Галилея — год 1633. И были бы в том романе четные главы о Галилее, а нечетные — о мушкетерах. Нет сомнения, что при всем уважении к великому ученому читатели пропускали бы астрономические главы, торопясь к фехтовальным.
И незачем даже представлять, воображать такое, пример у меня на полке: детектив братьев Вайнеров о краже скрипки Страдивариуса. Там перемежаются главы о краже с главами о жизни великого мастера. И кража, увы, затмевает творчество, следователь волнует больше, чем мастер.
Видимо, таково свойство человеческой психики. Борьба для нас занимательнее, чем труд, действия интереснее мышления. Даже и Пушкин «читал охотно Апулея, а Цицерона не читал».
Ведь я же задумал повесть о Логине — теоретике волшебного дела. Славу ввел, чтобы немножко облегчить чтение, расцветить, разбавить сухие ученые главы. Но боюсь, что расцветка затмит рисунок. Приключения Славы и продумывать, и описывать легче. Невольно акцент уходит из кабинета в горы и леса.
Пожалуй, и сам Слава как герой привлекательнее Логина. Смелый и находчивый, неутомимый, неунывающий, и с людьми-то он ладит, и в доверие легко входит. Право, и читателю он понравится больше, чем педантичный Логин. И хотя не он одержит победу, хотя не он на правильном пути, читатель ему захочет подражать, а не сугубо положительному Логину.
У Джека Лондона есть известный рассказ «Черепахи Тэсмана». Герои его — два брата, получают равное наследство. Младший умножает его дома, в Штатах, старший ищет богатство в южных морях, пускается в авантюры, садится на мели финансовые, сажает на мели суда, терпит крушения, морские и житейские, теряет здоровье и деньги, свои и одолженные у брата, и к нему же приезжает умирать. Но крепкого, благополучного, преуспевающего городского бизнесмена никто не любит и не уважает, а о старшем бизнесмене-авантюристе говорят с восторженным почтением: «Клянусь черепахами Тэсмана, это был человек!»
Не будем ли мы с вами, и автор и читатели, сочувствовать авантюристу Славе, вместе с ним надеясь, что в следующий раз он найдет и философский камень, и эликсир жизни, и готовенькую волшебную палочку?
И даже если литературной логике вопреки я сделаю его нехорошим человеком, не таким, каков он — общительный, увлекающийся, легкий на подъем и легкомысленный, а злобным, жестоким нелюдимом, все равно его позиция будет выглядеть заманчивее, потому что — такова уж психика человека — мы с вами хотим не просто чудес, а чудес легких, легко достижимых.
На то есть причина, психологическое оправдание.
Ведь легкий путь — это путь экономный, быстрый, короткий, всем доступный. Так стоит ли идти по скользкой, извилистой, трудно проходимой тропинке… не проще ли рискнуть и спрыгнуть с откоса? Сколько сил сохранишь и времени!
Правда, рискуешь, можно и ноги переломать.
Но говорят, что риск благородное будто бы дело.
Каждый понимает: если ежедневно откладывать рубль, при современных заработках это возможно, к старости, учитывая еще и сложные проценты, можно накопить тысяч тридцать. Но ведь это так скучно и невыразительно, каждый вечер думать о рубле, каждый месяц нести тридцатку в сберкассу, ужиматься, экономить, не позволять себе лишнего, характер выдерживать, скопидомничать! Не лучше ли купить между делом лотерейный билет? Вдруг повезет. Трах, и машина!
Каждый понимает: если кончить институт, получить высшее образование, да защитить кандидатскую диссертацию, да еще и докторскую, стать во главе лаборатории, лучше бы целого института, да подобрать способных помощников, да целеустремленно вести исследования, да жизнь посвятить важной теме, можно в конце концов сконструировать какое-нибудь техническое чудо. Но так хочется спрямить дорогу! Вдруг повезет: вышел в поле погулять — трах! — спускается тарелка. «Здравствуйте, пришельцы, подарите мне волшебную палочку!» — «Вот тебе готовая палочка, держи!»
И начинаешь творить чудеса.
Заманчиво мечтать, заманчиво и описывать.
10
Но так как пришельцы что-то медлят, сорок лет уже весь мир гоняется за тарелками, не пора ли взяться за ум, засучить рукава, сесть за стол и задуматься.
В чем суть волшебства?
Нам хочется А превратить в В.
Чтобы превратить А в любое наперед заданное В, необходимо произвести четыре действия…
Для четырех действий необходимы четыре условия, нужно учесть закон четырех «если».
У волшебного дела три раздела: метастатика, метакинематика, метадинамика… и так далее.
Капля за каплей, буква за буквой, цифра за цифрой, страница за страницей учебника для волшебника.
Остальное вы можете продолжать сами: довоображать, развивать, уточнять, переделывать. Ведь я же написал в подзаголовке, что даю только замысел, предложение для воображения, приглашаю думать совместно с автором.
