Мэр похлопала меня по руке.
— Джонни даже принес видеокамеру. Мы собираемся разместить запись выступления в интернете.
Я напряглась, как будто кто-то только что сделал мне неожиданное ректальное исследование.
— Она шутит! — выпалил Джонни.
— Просто сделайте мне одолжение, — попросила я. — Сядьте где-нибудь, где я не смогу вас видеть.
Мар захохотала совершенно неприличным образом.
— Отличная попытка, — сказала она. Я попыталась пнуть ее в бок.
— Сколько здесь школ? — спросил Джонни. — Когда вы, ребята, выступаете?
— Я не уверена, — сказала я и посмотрела на Симону в поисках ответа. — Ты знаешь?
— Здесь десять команд, — сказала она, — и каждая должна показать пятиминутную программу из своих лучших упражнений. Первыми выступать тяжело, потому что судьи придерживают высокие оценки на случай, если следующие команды будут лучше. Лучше всего идти в середине, потому что толпа в энтузиазме, а энергия — это хорошо. Худшая позиция — последняя, потому что все устали, а команда обычно вымотана конкуренцией.
— Какие мы? — прошептала я, запинаясь.
— Миссис О'Тул вытащила нам последний номер.
Мой желудок поднялся, по крайней мере, на пол моего пищевода. Я замолчала и попыталась сглотнуть, но получилась какая-то полуконвульсия. Марси и Джонни попятились.
— Эээ, мы пойдем, займем места, — сказала Мар слишком мило. — Ты просто... постарайся расслабиться и... повеселиться. Пошли, муженек.
— Удачи, — сказал Джонни, и они оба ускользнули.
Удачи? Повеселись? Не это ли говорилось в долбаной папке с материалами по учебному браку?
Чертов учебный брак. Если бы не этот идиотский курс, я бы не балансировала сейчас на грани вечного позора. И почему пришел Джонни Мерсер? Зачем Мар привела его? Я знаю, что она хочет, чтобы я узнала Джонни получше, но почему здесь? Мне нужно сфокусироваться на чирлидинге, а все, о чем я могу думать, — это Джонни Мерсер, который увидит, как я строю из себя задницу бешеной обезьяны. Я не могла вынести мысль, что буду выглядеть перед ним по-идиотски.
Я крепко прижала руки к своему больному животу, перевернулась и положила голову на колени Симоне. Она стала гладить мои волосы.
— Все в порядке, Фиона. Ты все сделаешь, как надо.
Не думаю, что солнцеликая Симона сама в это верила.
Глава 31
Через полтора часа мы вышли в центр площадки. Предпоследняя команда — из Стоунмаунта — реально молниеносно носилась по полу. А я наложила в штаны. Практически буквально. Я ходила в туалет уже три раза. Вероятно, мое тело прилагало последние усилия, чтобы облегчить мою гибель. Так же как и мой желудочно-кишечный тракт.
Теперь наступили наши пять минут. Соревнование было более напряженным, чем мышцы моей шеи. Команда из Линкольна установила планку. Конечно, они получили лучший пятый номер. Им удались все прыжки и акробатические последовательности, а еще они сделали этот трюк, похожий на распускающийся цветок, или фейерверк, или что-то еще в этом роде. И все-таки я полагала, что у нас есть шанс.
Если бы вместо меня была Джудит, уверена, наша команда уехала бы со званием чемпиона. Я взглянула на Тодда. Он смотрел на меня. Он подошел и прошептал:
— Что-то выглядит по-другому.
Команда из Стоунмаунта показывала вторую часть своей программы.
— Симона сделала мне макияж, — прошептала я в ответ.
Он поджал губы. Повернул голову так и сяк, чтобы осмотреть со всех сторон.
— Выглядит хорошо.
Я вздохнула:
— Отвали от меня.
— Что это? О, мне показалось, ты сказала «Проткни меня».
О чем он, черт возьми, говорит?
— Проткни меня?
Тодд вытянул руки, сплел пальцы на затылке улыбнулся этой дрянной улыбкой:
— Да. Я решил, ты хочешь, чтобы я тебя отымел.
Мой рот открылся. Я не могла поверить, что он говорит это за несколько минут до нашего выхода.
— Ты отвратительный, развратный пещерный человек, Сеньор Недержание, и я бы предпочла, чтобы меня забили до смерти палкой с гвоздями, чем чтобы ты, — я изобразила пальцами кавычки, — «отымел» меня.
— Видишь? — сказал он с ухмылкой на лице.
— Что?
— Палка? Гвозди? Забита? Да ладно, ты этого хочешь.
Я окинула Тодда своим лучшим взглядом в стиле «я пытаюсь проглотить собственную блевотину».
— Не то чтобы я дал тебе это, — продолжал он, — потому что я знаю, что ты предпочитаешь женщин. Не хочу все портить.
Ну, все, хватит.