Летим тройкой. Ужас! Все время смотрит на ведущего. А тот крутит головой, осматривается за всех. Ведь правый ведомый тоже практически неотрывно смотрит на лидера – как бы не допустить опасного сближения. Да-а, звено из трех самолетов – тот еще подарок! Команды ведущий подает жестом. Радио нет… Как они летали? Вот сейчас поманил, "Подойди поближе", значит. Теперь покачал крыльями – "Внимание!"
Смотрю вперед. Вдалеке, плохо различимая на фоне поблекшей растительности, дымит сизыми выхлопами двигателей колонна. Немцы! Плотные порядки, никакой суеты. То ли не видят, то ли – не боятся. Какое у него оружие? Сейчас узнаю.
"Чайка" ведущего, прибавив газку, выходит вперед. Из патрубков мотора "Чайки" с хлопком потянулась отчетливо видимая струя дыма. Пологое снижение… Что же вы, ребята! От солнца надо! И – пикировать покруче. Так выше угловое смещение – немецким зенитчикам и прочим стрелкам труднее попасть. Ведь перкалевые вы, пистолетная пуля пробьет. Зря возмущаюсь – он меня не слышит… Вот теперь вижу и оружие – под крыльями ведущего подвешены "ЭрЭсы". Ну, давай!
Самолет Коптеева пошел вниз. Его довольно здорово мотает на снижении. Тупой нос, сопротивление воздуха. Еще и при стрельбе кидать будет отдачей, наверное. Ага! Проснулись немцы! От колонны к нашим истребителям потянулись шнуры "Эрликонов". Видны вспышки в колонне – стреляют все. Тут же, телом, чувствую щелчки по самолету. Это пока не страшно – это пули… А вот если влепит "Эрликон"! После моего мгновенного испуга приходит трезвая мысль – он сегодня не влепит, я же знаю…
Трудно прицелиться… Самолет дрожит, капот мотается из стороны в сторону. Наконец Степан ловит миг, когда в прицеле ползут две машины. Пуск! Ш-ш-у-хх! Два серых клубка с яркими, острыми языками пламени метнулись к машинам из-под крыльев! Взрывы грохнули за грузовиками, но этого хватило – обе машины, иссеченные осколками реактивных снарядов, вспыхнули. Мельтешение солдат… Пулеметом туда! Застрекотали скорострельные "ШКАСы", по земле, сшибая немецких солдат, дугой пошли пулеметные трассы, вздымая пыль. Эка! Четыре "ШКАСа"! Просто стригут немцев! Вывод, вывод! Земля уже в опасной близости! По крылу – щелчки, бьются на ветру ленточки порванного пулями перкаля… В глазах темнеет – летчик заложил резкий разворот – вверх и влево. Темень проходит. Снова заход на колонну. Пуск! Еще один! Вижу, как будто в замедленной съемке – в воздух летят обломки грузовика. Это он хорошо накрыл немчуру. Снова треск пулеметов… Смелый парень. Или безрассудный. А, точнее, — совсем неопытный… Хватит, этого достаточно. Все ясно…
— Так, Степан Нифонтович. С этим ясно. Первый сбитый?
… Зима. Там же? Подмосковье? "Миг-3", мать его! Не люблю! Тяжелый, плохо управляется на малой высоте – его дело на шести-семи тысячах за бомберами гоняться, а тут – труба дело… Но на фронте не спрашивают на чем ты хочешь летать…
Так, так, а как ты строишь заход на цель? Ничего, грамотно, в общем. Кабина неплохая – хороший обзор, приглушенный звук мотора. В прицеле – пытающийся удрать лаптежник. Его стрелок сыпет по "МИГу" длинными очередями, но мажет. Опасно! Самолет врага входит в прицел истребителя. Громкий треск очередей. Эх, оружие бы тебе помощнее! Один "БК" 12,7 мм и два шкасика… Зеленые пулеметные трассы кромсают "Ю-87", от него отлетают какие-то обломки… Новая очередь, еще одна… Стрелок убит… Еще очередь. Истребитель проскакивает битого лаптежника. Взгляд через левое плечо. Падает! Горит! Хорошо…
— Хорошо… А как тебя сбили? — Парень вновь потупился. — Не прячь глаза! Ничего постыдного в этом не вижу. Сам был сбит над Волгой… Рассказывай.
"Ла-5". Ну, это уже хорошо. Даже – весьма хорошо. Вновь непривычный звук мотора. Кабина другая, жарко. Ну, да – мотор-то воздушного охлаждения. Вот он и охлаждается… А летчик – весь мокрый. Прямо сауна… Говорят – подошвы сапог ломались от жара двигателя. Не летал, не знаю…
Так, оглядимся. Ага! Мессюки! Шесть штук. А наших? Звено… Ну-ну… Пара мессов заходит сверху на наших. Ведущий делает маневр уклонения, но недостаточно резко. Стучат пушки немцев. Мимо… И тут же – новая очередь! Это сверху уже упала вторая пара мессеров.
Истребитель ведущего спотыкается в воздухе, переворачивается на спину и летит вниз, под крыло… Степан остался один. Новый заход – скольжение. Неплохо, парень! Трассы проходят мимо. Старлей тоже стреляет – и тоже мажет. Вот он пошел вверх. Рано, что ты делаешь! Скорость! Скорость! Э-х-х! Скорость теряется, самолет "виснет", а к нему уже прилепилась другая пара немцев. Снаряды бьют по крылу "Лавочки", от удара самолет делает кульбит – так всегда бывает, когда стреляют с короткой дистанции. Ну, ушел? Нет… вспышка сзади-слева, и как будто на кожу, под пропотевшую гимнастерку, кто-то старательно приложил смоченное в крутом кипятке полотенце… Больно же, мать твою! А-а-а!