— А я, пожалуй, пойду на факультет, — неожиданно для себя соврал я, — организую общую медитацию. Что-то мне подсказывает, что наставнику Самди скоро понадобится помощь.
— Радужников тоже бери, — тут же отреагировал Алексей. — И Михаила, если пойдет.
— Хорошо, — кивнул я, чувствуя, что за нами как будто кто-то наблюдает, — что бы сейчас ни случилось, удачи.
— Думаю, пригодится, — кивнул Алексей и потянул тяжелую дубовую дверь на себя.
Как только Имперский маг скрылся за створками, я побежал налево, туда, где за углом корпуса ощущалась знакомая аура.
— Дим, как дела?
— Норм, медицина! — судя по взъерошенному виду пацана, он тоже почувствовал надвигающиеся неприятности. — Все наши здесь. Бдим.
— Мы нашли занятные кубики, и Сеть закрыла один из пунктов…
— Мы видели, — кивнул Дима. — Надеюсь у него всё получится.
Я молча кивнул — видимо Алексей для Сети что-то типа палочки-выручалочки, по-другому творящиеся вокруг него чудеса я объяснить не мог.
Более того, я печёнкой чуял, что именно Алексей поможет нам выполнить задание Сети по созданию тех самых определённых условий.
И это требовало банальной благодарности — к примеру, создания того же самого оцепления, чтобы в случае чего прийти ему на помощь.
Про ощущение чужого взгляда Диме говорить не стал. Во-первых, оно к этому моменту прошло, во-вторых, слишком сильно походило на использование Глаза Смерти…
Возникал закономерный вопрос — у кого кроме меня, Самди и Денебери может быть доступ к высшим заклинаниям Смерти?
И чем дальше, тем сильнее я начинал волноваться.
А уж когда перед моими глазами вспыхнула картинка происходящего в зале совещания, так внутренняя чуйка и вовсе взвыла белугой.
— Дим, ты это видишь?
— Да! Пацаны тоже! Похоже, что трансляция идет на всю Академию!
— Дим, готовься, чую какую-то подставу!
— Мы всегда готовы, медицина! — в голосе пацана мелькнули хорошо знакомые нотки: бесшабашность, злая решимость идти до конца, фатализм…
А на показываемой нам картинке тем временем творилось что-то странное.
Алексей что-то говорит напряженным магам, а атмосфера, царящая в зале, напоминает пороховую бочку.
И в тот самый момент, когда Алексей обвиняюще указал на растерянного Мастера Диола, перед глазами вспыхнуло уведомление:
Внимание! Зафиксирована попытка ментального влияния!
Внимание! Зафиксирована попытка массового ментального влияния!
Внимание! Замкнуть ментальную атаку на себя?Осторожно! Высока вероятность попасть в Чертоги Разума!Принять? Да / Нет
Первым моим позывом было отказаться от самоубийственного задания, но в следующий момент в памяти всплыло задание «Доброе дело».
На что может пойти загнанный в угол менталист? Что случится если его ментальная атака сможет пробить защиту хотя бы десятой части студентов? Помочь или отойти в сторону?
Забавно, раньше бы я даже задумываться об этом не стал…
— Подчас бывает, — пробормотал я себе под нос, принимая устойчивое положение, — что для того, чтобы что-то найти для себя, нужно помочь другому…
И замкнул ментальную атаку на себя.
Глава 23
Когда на меня обрушились тысячи разных образов, я чуть не сошел с ума.
Детские переживания, навязчивые идеи, мнение общественности…
Эти образы накатывали волнами, и, если бы не моя ментальная защита, я бы в них утонул.
Но краткая беседа с Алексеем и Саней послужила тем самым фундаментом, на основе которого я принялся строить свою крепость ментальной защиты.
Ну а последующий ментальный удар был настолько мощен, что удержаться в сознании я сумел лишь благодаря пакетам, полученным за выполнение задания.
Начинающий менталист позволил мне сообразить, что хлынувшие в разум образы не мои воспоминания, а чужие, а Внушительный, несмотря на совершенно другую специализацию, помог удержаться от соблазна погрузиться в эти самые воспоминания.
…Разбитая чашка отца, конечно же любимая…
…Предстоящая порка за испорченную заготовку…
…Строгий выговор за нечаянно убитую служанку…
…Визг порося и его кровь, хлещущая из перебитой шеи…
…Мощнейшая оплеуха от кузнеца за шутку про горн…
…Обидный смех младшей сестры, у которой получилось создать Ледяной шип раньше…
И таких чужих воспоминай было много. Очень много. Настолько много, что мне пришлось представить огромную сеть, чтобы не позволить этим воспоминаниям просочиться сквозь меня.