Что же, он знал, что этот день когда-нибудь настанет. Невозможно делать что-то в пол силы. Требовать от других великих жертв, когда сам себе ты уготовил бессмертие. Да и в тот день, когда, будучи подростком, он ощутил в себе всю мощь магии, он видел мгновение из своего будущего. Он увидел свою смерть. И сейчас окружающая действительность напомнила то видение. Поэтому он всегда и учил Зекара, что враг может оказаться сильнее.
«— И что тогда делать?
— Бежать — если от этого не зависят чужие жизни, и принять бой — если бежать невозможно.
— А если победить невозможно?»
Сендельмен помнил этот разговор, хотя прошло больше пятнадцати лет. Тогда он ничего не ответил. А сейчас он принял решение.
А заклятия колдуньи змеями, ураганом, снегом и огненными пиками нападали на людей. И колдун, блокируя ее заклятия, четко ощутил момент, когда он перестал поспевать за Алерной. И если его собственные силы были не безграничны, колдунья их только наращивала, научившись у мельхеров собирать некротическую энергию.
— И это все, все что ты можешь?!
В голосе колдуньи прозвучало торжество, она поверила в свою победу. Хотя улыбка на лице редко улыбающегося мага ее насторожила. Так не улыбаются проигравшие.
Колдун сплел соединяющее заклятие, протянув несколько нитей к ведьме. Та не могла не заметить его действий. Вот только эта магия была способна сразить ученика, а не могущественную колдунью. Глупец, подумала она и призвала черную смерть. Это было опасное заклятие, которое не знало поражения, при условии, что призвавший заклятие, удержит его, а соперник окажется слабее. Да и чтобы воспользоваться им нужна была огромная сила. Ведь после страшных и смертельных слов пути назад не было. Но если силы Алерны не иссякли, то силы колдуна из бушующего водопада вновь стали, если не ручьем, то только рекой.
Сендельмен не пытался защититься или бежать. Он знал, заклятие все равно настигнет его. И не только его. Колдун увидел, как усмешка тронула губы Алерны, когда проклятие вступило в силу. Но улыбка через пару мгновений исчезла с ее лица. А в глазах застыл, наконец-то, страх. Но было слишком поздно, когда она осознала, что за нити ранее сплел колдун.
Великим мага делает не только сила, а также знания и умения, подумал Сендельмен, наблюдая, как колдунья рухнула со своей лошади на снег. Вслед за ней на снег упал и колдун, успев перед смертью активировать свое самое последнее заклятие…
Зекар прикрыл глаза, когда увидел, что тело наставника вспыхнуло огнем. Несколько секунд, и ветер подхватил его прах. Принц прорвался сквозь преграду врагов, сердельцы прорубили ему проход мечами, и поспешно опустился на колени, собирая то, что можно будет сохранить для Сердели, воздавая почести величайшему за всю историю королевства колдуну.
Воины прикрывали своего принца, скорбя вместе с ним по ушедшему магу. Но, увы, у них не было возможности оплакать сейчас своих братьев по оружию и королевского мага.
Ведь битва еще продолжалась. Исчезло проклятие мажадов, исчезла магия колдунов. Теперь на поле боя остались лишь люди против людей… И о перемирии не было и речи. Воины вновь сошлись в бою, пылая ненавистью и жаждой отмщения.
Джонтейн боялась сделать этот шаг, боялась вступить в портал, но желание увидеть мать и других сородичей оказалось сильнее. Джона удивленно осмотрелась, она оказалась в кабинете отца. Один взгляд на стол, заваленный бумагами и книгами, один взгляд на потухший камин, и боль от потери вернулась. Девушка посмотрела в окно, вспомнив бывшую панораму, раньше за стеклом всегда бушевала песчаная буря. Но сегодня там царила тишина.
Она выбежала из кабинета, спеша в тронный зал и желая увидеть мать.
Девушка облегченно выдохнула, когда, распахнув двери, увидела стражу у двери, а королеву на троне.
— Мне это удалось, — прошептала она.
Но слова и улыбка замерли на устах Джонтейн, когда она поняла, что силуэты матери и стражей — неподвижны.
Следующие шаги она уже не бежала, нет, она боялась проверить свое предположение. Джона прикоснулась к руке матери и испуганно вскрикнула, когда та растворилась в воздухе, оставив после себя только тень на троне.
Взгляд по сторонам, и только тени на полу напомнили о стражи у двери.