Я чуть не проснулась от удивления, или это мне только показалось, но когда я посмотрела на Холмса, у него на щеке была отчетливо видна капля дождя.
Конечно, это невозможно. Теперь я совершенно уверена, что все мне приснилось, но зрительное впечатление было таким достоверным. Я упомянула об этом не как о исторической правде, просто это свидетельство того сложного состояния, в котором пребывал мой мозг... и, как я уже говорила, предсказание грядущих событий.
Глава 9
Игра. Начало
Мы должны распутать то, что погружено во мрак.
– Проснись, Рассел, – произнес кто-то прямо мне в ухо, – игра затевается!
В комнате было темно, так как горела только бунзеновская горелка, и пахло кофе.
– Бог за Гарри! Англия и Святой Георгий! – прошептала я, продолжая речь Генриха.
– Точно. Только боюсь, в этой игре борзые будут гнаться за нами. Вставай, выпей кофе. Следующий твой горячий напиток может быть очень нескоро. И насчет одежды. Одевай все самое теплое, что у тебя есть, а я пока отнесу твоей соседке то, что мы у нее позаимствовали. Кстати, – добавил он, – ты успеешь купить другую бутылку этого ужасного бренди до ее возвращения. Свет включать не надо, мы должны быть невидимыми.
Когда он вернулся, я была одета как парень и держала в руках свои самые тяжелые ботинки.
– Надену их на выходе. У мистера Томаса отличный слух.
– Рассел, ты знаешь здание лучше меня, но все же, думаю, будет правильно, если мы выйдем с другой стороны. Твое крыло может находиться под наблюдением с улицы.
Я задумчиво отхлебнула горячий кофе и поморщилась.
– Вы что, не могли сполоснуть мензурку, прежде чем варить в ней кофе? Он отдает серой, которую я использовала в своих опытах вчера. Хорошо еще, что я не экспериментировала с мышьяком.
– Я сначала понюхал. Немного серы оказывает полезное действие на кровь.
– Она испортила кофе.
– Тогда не пей его. Давай, Рассел, хватит бездельничать.
Я сделала большой глоток мерзкого напитка и вылила остальное в раковину.
– Есть другой путь, – предложила я, – если воспользоваться им, то можно миновать и улицу и заднюю аллею, причем вряд ли кто-нибудь не изучавший средневековой карты этой местности, может о нем знать. Надо пройти через довольно грязный дворик, – добавила я.
– Ну что ж, хорошо. Не забудь только свой револьвер, Рассел. Он может нам пригодиться только в том случае, если не будет валяться в твоем шкафу рядом с этим отвратительным сыром.
– Не трогайте мой сыр, вы просто завидуете моему утонченному вкусу.
– Это я не удостою ответом. Выходи, Рассел.
Мы бесшумно прокрались по коридорам на чердак, где с помощью моих новых отмычек открыли дверь и попали в подобие кельи, куда никто не входил лет сто пятьдесят вплоть до прошлого лета, когда кто-то нашел в библиотеке Бодли манускрипт с ее описанием. Вскоре мы вышли на ужасно скользкую крышу, покрытую льдом и двумя дюймами снега над ним. Наконец Холмс не выдержал.
– Рассел, ты что, заблудилась? Мы плутаем в этом лабиринте почти двадцать минут. У нас мало времени, я надеюсь, ты это понимаешь.
– Понимаю. Но другой возможный наш маршрут предполагал, чтобы мы кое-где висели на руках и перепрыгивали с крыши на крышу. Разумеется, физический дискомфорт – для вас ничто, но мне бы хотелось вновь заняться вашей спиной как можно позже. – Больше я ничего ему не сказала, сконцентрировав свое внимание на выбранном маршруте.
Наконец мы попали в грязный двор, заваленный всяческим хламом. Вжавшись в нишу двери, я шепотом сказала Холмсу:
– Как видите, кроме как через эту и две другие двери, которые закрыты, сюда не попасть. Я вижу две проблемы: во-первых, за воротами на улице могут быть наблюдатели, а во-вторых, они могут узнать, как мы ушли, если, обшарив округу, найдут здесь наши следы. В принципе мы можем опять подняться на крыши.
– Рассел, ты меня просто разочаровываешь. Видеть только две возможности! У нас больше нет времени штурмовать высоту. Они скоро поймут, что ты от них убежала, поэтому оставить следы будет не страшно. Мы не оставим им моих следов. А если тебя все же выследят, воспользуйся своим револьвером.
Я вздохнула и, сунув руку в карман, осторожно вышла во двор. Оглянувшись, я увидела Холмса, который шел по моим следам, задрав юбку так, что видны были его брюки. В другое время и при других обстоятельствах эта сцена вызвала бы у меня дикий хохот, но сейчас мне было не до смеха. Пройдя через ворота с револьвером в руке, я никого не увидела.
Мы проследовали таким образом по аллее до главной дороги, где первые прохожие уже успели превратить снег в грязь. Здесь мы пошли быстрее – Холмс в облике старухи и я, «деревенский мальчишка». Холмс поменял свою грязную черную юбку и черный платок на похожие темно-синие, бородавка же вообще исчезла с его лица, уступив место множеству гнилых зубов. Это было ненамного лучше, на мой взгляд, но на меня тоже обращали внимание – хотя бы потому, что мое лицо было скрыто за шарфом и шапкой.
– Рассел, не надо так вышагивать! – яростно прошептал Холмс мне в ухо. – Выбрасывай ногу перед собой, когда идешь, и немного растопырь локти. Будет лучше, если ты глупо откроешь рот и, ради Бога, сними очки хотя бы на некоторое время, пока мы не выйдем за город. Я не дам тебе врезаться во что-нибудь. И неплохо будет, если ты слегка опустишь голову.
Я ссутулясь тащилась по улице, окруженная утренним туманом, временами останавливаясь, чтобы помочь своей пожилой «мамаше». Когда окончательно рассвело, мы уже стояли на Банберийской дороге, которая вела из города на север.
– К северу, удаляясь от Лондона? Да, день у нас будет долгим.
– Так безопаснее. Попробуй остановить вон тот фургон, может, подвезет нас хоть несколько миль.
Я послушно вышла на дорогу и обратилась к фермеру, возвращавшемуся из города в пустом фургоне, с просьбой «помочь моей мамочке добраться до Банбери, чтобы повидать внучатого племянника», фермер оказался человеком разговорчивым и болтал без умолку всю дорогу, что избавило нас от необходимости сочинять для него какую-нибудь историю. Пока мы добирались до Банбери, я научилась улыбаться глупой улыбкой из-под козырька шапки и почти перестала щуриться. Проводив взглядом удаляющийся фургон, я повернулась к Холмсу.
– В следующий раз мы сделаем так: я буду глухой старухой, и вы сможете смеяться над любыми шутками.
Холмс усмехнулся и зашагал дальше по дороге.
Под вечер мы наконец-то попали в Лондон, вконец измотанные. Мы вышли из Оксфорда в северо-западном направлении, а в Лондон вошли с юго-востока, прошагав одному Богу известно сколько миль, чтобы обогнуть город и зайти в него так, чтобы миновать оксфордскую дорогу, которая наверняка была объектом наблюдения. От Банбери до Броутон-Поггз и Хангерфорда через Кент и Гринвич, пешком, на повозках, подводах и фургонах, мы в конце концов оказались в Лондоне, к которому вели все дороги. Судя по молчанию Холмса, я догадывалась, что его спина сильно болит, но все что я могла сделать для него – это купить бутылку бренди. У Майкрофта можно будет оказать более существенную помощь.
После обеда опять пошел снег, но не настолько сильный, чтобы парализовать движение на улицах. В половине восьмого мы вылезли из омнибуса на Пэл Мэл в сотне ярдов от клуба «Диоген», основателем и владельцем которого был Майкрофт Холмс.
Холмс выудил из кармана огрызок карандаша и смятый конверт. При свете фонаря, под которым мы стояли, его пальцы, торчавшие из дырявых перчаток, казались синими. Он медленно написал несколько строк и протянул мне конверт. Его тонкие губы казались пурпурными на бледном лице, которое он прикрывал шалью, чтобы скрыть двухдневную щетину.
– Отнеси это к парадной двери клуба. Вряд ли тебя пропустят внутрь, но отнесут это Майкрофту, если ты скажешь, что это от его кузена. У тебя есть полкроны на тот случай, если возникнет заминка? Хорошо. Буду ждать тебя здесь. Кстати, Рассел, можешь опять надеть свои очки.