«Ай, пропади все пропадом!» — выругалась про себя, скидывая торбу на кочку. Окинула округу быстрым взглядом вмиг увидав подходящую корягу. Ухватила за один конец, другой протянула по мху к бедовнице. Кричало чутье, что зря она все то затеяла, что нужно глянуть сперва, да имя выспросить, нечисть низшая то имен не имеет, назваться никак не сможет.
— Хватай покрепче!
Сомкнулись тонкие бледные пальцы на коряжке, тиной перемазанные. Охнула Веша, потому как запоздало заметила тонкие перепонки между теми пальчиками. Хотела уже отшвырнуть ветку, да деру дать, но не успела. Дернула болотница, вмиг на мох выскочив, а Весенья вперед челом и полетела, не удосужившись корягу выпустить. Смех огласил округу, а грязища черная по лицу ударила, воздух выбивая, в рот, нос, да в уши забиваясь. Руки вперед выставила, да те сразу в мягких мох, не имевший под собой опоры, провалились.
Дернулась, пытаясь выбраться из вязкой пучины, голову удалось высунуть, да только едва вдох сделала, на спину что-то тяжелое ухнуло.
— Не уйдеш-ш-ш-шь… — зашипело прямо в ухо, сомкнулись на шее холодные пальцы.
Снова Веша с головой под водой оказалась. Паника прошибла холодным ознобом, задергалась, что та птичка в силках, погибать совсем не хотелось. Да только в нос заливало смердящей жижей, та уже в глотке стояла, залепила глаза, а пальцы на горле сильнее сжимались, да ко дну толкали. Вцепилась, что было мочи ногтями в державшие ее руки, царапала, била, несмотря на мешавшую воду. Да толку…
И когда уже сознание белесыми мушками затопило, легкие огнем загорелись, а в ушах застучало столь нестерпимо, что казалось еще чутка и голова лопнет, услышала в разуме голос бабули…
«— Коли случится что, в беду попадешь, на грани жизни и смерти встанешь, обратися вовнутрь себя. Помни, Весенья, сила твоя велика…»
Эхо ее голоса звучало сейчас так звонко, что казалось рядом стояла родная.
Замерла Весенья, через силу отринув страх жгучий. Заглянула в себя, как бабуля говаривала, прислушиваясь, да выискивая внутри тот самый источник.
Почувствовала. Да только обращаться с ним не умела. Полон он был силы, что бурлила сейчас, крутилась в тугие спирали, рвалась наружу, не желая гибнуть вместе с владелицей. Обмякла Веша, уступая той силе, вот тогда то и хлынуло через край. Энергия живая, да необузданная, дикая, стремительная и стирающая все границы кругом. Взвилось болото, разбрызгивая черную кашу. Завизжала болотница, разжимая пальцы, да отлетая от несостоявшегося своего обеда, что тот нашкодивший кот от удара сапога.
— Паскуда! — прокричала ведунья вслед улепётывающей болотнице, отплевываясь от болотной жижи. Выкарабкалась на сушу, пока чавкающая чернота снова не потянула ко дну. Перемазанными пальцами попыталась хоть как-то очистить лицо, да только сильнее грязью замаралась.
— Вот будь после такого отзывчивой. Тьфу! — волосы медвяные, все промокшие, налипли путаными прядями к шее и плечам. Платье тоже неприятно теперь холодило тело. Оглядела себя Весенья, да расстроенно простонала, словно и сама какой нечистью была, птицы и те поспешили подальше упорхнуть.
— Вот как теперь в таком виде к Хозяину заявиться?
Подумалось даже вернуться к деревеньке, да в баньку к кому напроситься. Но солнышко уже к западу клонилось, совсем, почитай, времени малеха осталось. Покачала головой. Нет уж, не станет она отступаться от задуманного.
Кое-как обтерлась сухой травой, подобрала свою торбу, палку, да поспешила вернуться на тропу, обещаясь самой себе более ни на кого не оборачиваться.
И то ли болотница уже всем о своей встрече растрепала, то ли просто повезло Весенье, да только даже огни болотные не совались к ней более. Так и дошла до самой топи…
Здесь же, среди небольшого топкого озерца на островке высилась башня из чёрного камня. Высокая, крепкая, с зубцами на самом верху, разглядеть который можно было лишь голову задрав. Замшелая от основания до первых окон, она была велика. Пожалуй, объять ее могли не меньше сотни человек, и то если на вытянутых руках друг от друга встанут.
Через озерцо от тропы, на которой стояла Веська, тянулись мостки, по ним и пошла к тяжёлым двустворчатым дверям.
Не горел в окнах свет, не слышалось ни шороха, ни стука изнутри.
Жил Хозяин один, и подумалось Весенье, как же он один может этакую башню то содержать. Тут чтобы одни только полы намыть не один день уйдет. Этажей, говорят, там великое множество.