“Лазаря…” — тут же в мыслях всплыло. Вот точно она, стерлядь! Вещи ее утащила! Думает, смешно это? И как Весенья теперь должна выбираться?
Попыталась к потанятам воззвать, но так умаялась за день, что сконцентрироваться и до источника дотянуться не сумела.
Выступили на лице злые слезы.
Конечно, понимала Веша, что и сама виновата. Нечего было так резко той нахалке в столовой отвечать, да и та ж ведь ее при всех опозорить решила! Баш на баш, что говорится…
Впрочем, сейчас надобно было придумывать, как до комнаты добираться. До тех ведь еще через целую академию шлепать. Босыми ногами, в одно узкое полотенчико завернутой… Ага.
Губы кусая, на улицу выглянула. Да так и обалдела… На той стороне двора платье ее развивалось над капустными грядками, на высокую жердь нацепленное.
— Вот дряннуха! — не сдержалась Весенья. Даже кулачком по косяку стукнула от досады.
Огляделась… вроде никого на дворе. Полотенце пошибче заткнула и пошлепала пятками босыми по стылой земле. И уже низкий заборчик перешагнула, как со стороны академии голоса раздались. Мужские, стало быть. Хохотали весело, говорили о чем-то, да все ближе… Веська замерла, точно котенок нашкодивший. И средь капусты не спрячешься, та больно низкая. И обратно рвануть не успевала, ребята аккурат из-за угла выйдут, когда она посреди пути будет.
Первый шагнул из-за избенки, да с ней взглядом встретившись так и замер.
То оказался ее давешний спаситель — черноволосый второкурсник.
Оценив ее внешний вид, он резко дернулся назад, точно чудище какое увидел.
— Туда нельзя! — донеслось до ней.
— Эт еще почему? — возмутились в ответ.
— Брось, Игнат, ты чего? Что там?
— Я сказал… нельзя… — повеяло силой, что и до Веськи волной прокатило, даже кожа мурашками покрылась.
Стихли голоса, за что Веся осталась премного благодарна. Надобно будет этого парнишку потом отдельно отблагодарить. Уже дважды ее выручил, джентльмен какой.
— Ты что делаешь? — а сама-то и не заметила, как он к ней со спины подобрался. Стоял теперь в паре метров, не без интереса разглядывая нагие девичьи ноги. Вешка присела, пытаясь краем полотенчика хоть как-то прикрыться поболе. Взгляд сам собой к платью потянулся. То и парень заметил, с улыбкой головой покачал.
— Ты вроде первый день здесь, а уже во столько историй влезть успела, — посмеиваясь, он обошел ее, вытянул из земли шест, наклонил оный, вторым концом к Весе. Чтоб она, стало быть, сумела платье снять.
— Спасибо, — пискнула смущенно, платьишко стаскивая и к груди прижимая. Да обратно заторопилась, едва полотенце на заборчике не потряв. То за одну из жердей уцепилось и уже вниз рвануло. Чудом ухватить успела.
— Тебя хоть как звать-то, чудо? — окликнул он ее.
Веська обернулась уж в дверях переодевальни. Сама в одном полотенце укутаная, платье к груди прижимает, волосы, от воды мокрые, сводобными прядками на ветру трепещут.
— Весенья я, — отозвалась и, поблагодарив еще раз, поспешила внутрь. Теперь уж изнутри на засов заперлась.
— Я Игнат, — послышалось вослед, — обращайся…
“Вот еще”, — фыркнула про себя, — “помог и спасибо, но и двух раз больно много...”
Глава 9
Сказать, что Весенья вернулась в общежитие злой — ничего не сказать. В головушке, обычно ясной, теперича мысли самые что ни есть темные кружили.
— Нет, вот ведь стерлядь! — шипела Весенья, вышагивая по переходам. Вот уж и коридорчик к ее комнате. Сама и не заметила, как добралась.
Внутрь вихрем ворвалась, еще и дверью в сердцах хлопнула. Случайно, правда.
— Ты чего? — подскочила Костяника. Та уж сидела на постели да гребнем резным волосы расчесывала, но от такого заявления соседки едва тот не выронила.
— Платье мое стащила! — запричитала Весенья. Форму, к слову, она позже тоже отыскала. Та на другой жерди развешена оказалась. — И ведь не поленилась все развесить!
— Ой, Весеньюшка, — Ника рот ладошкой зажала, вид приняв явственно виноватый, — никак Лазаря опять?
— Опять? Хочешь сказать, она такое уже вытворяла? — еще пуще Веша рассвирепела.
— В начале года... Таську замучила, все порты ее по общежитию раскидала... — Костя так и поникла, — я даже и не подумала...
— Брось, ты-то в чем здесь виновата, коли одна засранка решила, что все ей тут дозволено?
— Отныне мы с тобой все время ходить станем, пока она не поутихнет, — решительно заявила подружка. Но призадумавшись все ж спросила у Веськи, которая уже в ванной комнате форму развешивала сушиться, — а ежели она у тебя платье утащила, как же ты его..?
— Так взяла да сняла, — фыркнула ведунья. Но то, как вспыхнули при том ее щеки, от соседки не укрылось. Как и отведенный взгляд.
— Сама? — поинтересовалась эта лисица хитрая.
— Ну, помогли мне, помогли.
— А ты, стало быть, без одежды в тот миг была?
Вот ведь! Лишь бы посплетничать! Что за нос любопытный?
Веська еще пуще зарделась.
— Мальчишка, со второго курса он вроде. Сегодня на поле его видела, но не с нашего класса. Черненький такой, высокий...
— Игнат что ли? — Костя едва ль не заверещала. Даже гребень отложила и к Веше в ванную заглянула.
— Да вроде... Кажись, так он и назвался.
— Ой, Весе-е-енья-я-я... — протянула какой-то уж больно многозначительно. Та уж развешивать форму закончила, к подружке поворотилась и глянула вопросительно.
— Ты ведь не знаешь, кто он? — а эта хитрая моська уже хихикала, — теперь-то Лазаря вовсе лопнет от злости.
— Да о чем ты, понять не могу! — Веша и так не шибко-то славно первый день в академии провела, чтоб теперь еще и шарады разгадывать.
— По Игнату даже третьекурсницы сохнут. То-то Нестанка сегодня на тренировке мне трепала, что он тебе упасть не дал. А теперича еще и с платьем выручил. А ты ж, выходит, перед ним без портов красовалась? — и радости сколько, что едва ль не запрыгала. Вот ведь с Ягой Ягишной она б в аккурат сдружилась. Та ведьма тоже та еще сводница...
— Вот и пусть сохнут, хоть все повысохнут, мне до того дела нет.
На том Вешка мимо Костяники из комнаты ванной просочилась, явно боле не желая сей разговор странный продолжать.
Сейчас хотелось одного — Лесьяру написать.
Костяника еще поглядывала на соседку, плутовато этак, едва ль не похихикивая, но Веся на то внимания уж не обращала. Пусть выдумывает, что ее душе угодна. Она про того Игната уже и думать забыла.
Достала пергамент, перо самописное, да принялась буковки выводить на оном.
«Здравствуй, Лесьяр! Вроде бы всего один прошел, а уже столько всего приключиться успело!» — задумалась и все ж не решилась зазря магика своего беспокоить. Со сложностями она здесь и сама разобраться сумеет, ему ж там и так наверняка проблем достает. — «Уроки мне понравились, интересные. А вот вечером нас просто замучили. Учитель Гидон заставил бегать, почитай, целый час, все кругами. А потом по таким штукам лазали, там и бревна всяческие, маятники с мешками тяжелыми...»
Она еще долго расписывала подробности тренировки суровой, а после и про комнату рассказала и про друзей новых. Да самого конца листа добраться успела, перечитала раз-другой, но текст все на месте оставался.
«Занят, верно,» — вздохнула Веша понуро, все дожидаясь, когда ж буквы пропадать примутся, но те чернели на своих местах.
Сил же у Веськи уж не оставалось, зевок очередной вовсе сморил.
— Ты уж не серчай, — снова заговорила с ней Костяника. Та уж перед сном умыться успела, теперича за особенной напольной ширмой подле постели своей, переодевалась, — тебе, наверное, и правда тягостно сейчас. Первый день как-никак, науки, Лазаря, неприятности эти. А я с расспросами пру.
— Что ты! — отозвалась Веся, — я не серчаю вовсе, ты извини, коли резко излишне ответила... Устала попросту. Да и права ты... — примолвила все же, — несладко это все.
Костя уж вышла из укрытия своего, к Весе подступила, да рядышком присела.