Но одергивал себя, вновь и вновь перечитывая одни и те же строки в книге и пытаясь осмыслить, что там написано. Буквы, впрочем, в слова складываться не желали, как и оседать в разуме.
Весенья зашевелилась. Когда еще такая возможность выпадет, правда ведь? И хоть страшно было до беспамятства, но и в груди трепетало и жаром горело невыносимо.
Посапывая, она уткнулась лбом в его плечо. Лесьяр искоса поглядывал на девичьи потуги, про себя посмеиваясь над этим незатейливым созданием и с трудом удерживаясь, чтоб не взять инициативу в свои руки. Только мысль о том, что так ее лишь спугнет да любопытство, что его пичужка предпримет и насколько осмелеет, заставляли лежать без движения.
Уткнулась, а сама сопит, не знает, как дальше подобраться. Он еще немного подождал, а потом приподнял руку.
— Иди сюда, — указал взглядом на свое плечо. Веська на него глянула, а во взоре страх напополам с ожиданием. Правда и сама б сейчас не сказала точно, чего жаждет.
Но на плечо его голову устроила, а магик ее приобнял. Руку только неловко держать было вдоль тела, потому пришлось на грудь Лесьяру пристроить.
И так тепло стало, его рядышком почитай всем телом ощущая и к боку прижимаясь.
— Что занятного пишут? — поинтересовалась, в книгу его заглядывая, да тут же едва смехом не прыснула. Лесьяр за ее взором проследил и тотчас понял, почему не мог сам ни слова прочитать. Книга оказалась перевернута вверх тормашками.
Он возвел очи к потолку, давя в себе неловкий смех. Вот ведь… сам как мальчишка.
Закрыл книгу, прекращая этот нелепый спектакль, отложил на прикроватный столик и погасил последнего светляка. Комната погрузилась во мрак.
— Ой, — пискнула на то Веся.
— Вот тебе и ой, — желтый свет глаз пристальным взором обратился к ее лицу.
— Ты ж сказал, что тебе дочитать надобно.
— Знаешь, я ведь давно взрослый мужчина, — начал он издалека.
Веша тихо угукнула в ответ.
— И в моей постели, под самым боком, лежит прехорошенькая девица, — продолжил он заговорщицким шепотом, от которого у Весеньи дыхание участилось внезапно. Она снова угукнула, уже скорее машинально, завороженная его словами.
— И ежели я захочу, то могу и совратить такое невинное создание, — магик потянулся, одним движением вдруг подмяв ее под себя и теперь нависая сверху.
Весенья замерла, глазея, точно зайчик в глаза змеи. И снова угукнула. Магик рассмеялся беззлобно.
— Чудо ты мое, — поцеловал ее в лоб, а после, развернув к себе спиной, сжал всю целиком в своих объятиях, окутывая теплом. — Спи, Весенья.
А та выдохнула, лишь сейчас осознав, что и не дышала все это время. А сердце, точно дурное вскачь неслось, и сама не могла решить, то ли испугалась возможной близости предстоявшей, то ли захотелось и правда испытать. Впрочем, когда он велел спать, скорее уж облегчение испытала, нежели разочарование.
Глаза прикрыла, нежась в его руках, ощущая себя так спокойно, как давно того не бывало…
***
Как и договаривались, Лесьяр разбудил ее затемно. Выбираться из его рук не хотелось, а постель и вовсе казалась зыбучими песками — никак отпускать не желала… Но пришлось.
— Давай, соня, нужно идти. У себя уже доспишь, — он чмокнул ее в нос, вытягивая из одеял и помогая надеть кофту.
Убедившись, что за дверью никого нет, он пошел вперед, Веся, чуть погодя, следом.
До своих комнат добралась без проблем. Костя спала, вся перекрутившись. Одеяло съехало, и соседка зябко жалась в комочек. Вздохнув, глядя на сию картину, Веся вытянула зажатый в ее ногах уголок и накрыла подружку целиком. Та слегка расслабилась в тепле, а Веша отправилась в свою постель — досыпать до звонка.
Утром же, проснувшись от первого сигнала к подъему, голову пришлось отдирать от подушки с большим трудом.
Костяника не заводила с соседкой разговора, лишь посматривала на ту, но быстро отводила взгляд и хмурилась. Первый раз за все это время между ними случился разлад. Это тяготило, и Весенья не выдержала первой.
— Погоди, — позвала она соседку, когда они уже обе собрались и готовы были идти к завтраку. От Веськи не укрылось, что Костя специально несколько раз перевязывала ленты в косах, точно время тянула, пока Веська соберется.
На оклик соседки Ника оборотилась, хмурая,как тучка грозовая.
— Послушай, ты ведь знаешь, что я тебя осуждать не намеревалась. Удивилась, да и только. Лишь потому, что прежде ты ведь не говорила ничего про все это… Я и не думала даже, не замечала твоей к нему симпатии.
— Он просил ото всех скрывать… — отозвалась, руки на груди скрещивая, а у самой и голос дрожит, и носик дергается. Губы вот поджала, и слезы на глаза выступили.
— Костя… — Веська не удержалась, шагнула вперед, подружку за плечи беря. — Ну, что ты…
А та точно того и ждала, дала слезам волю. Те с глаз так и хлынули.
— Он мне говорил, что любит, как никогда прежде не любил. Что красивей меня нет никого на свете белом. Что женится сразу, как учебу закончу! Он знаешь, каким быть умеет! — Говорила, а сама всхлипывала попеременно. — А сам, выходит, по другим шастит ночами, помаду с губенок слизывает.
Веська притянула к себе соседушку, позволяя той выплакаться вдоволь.
— Ты не накручивайся зазря, — попыталась она подбодрить подружку, — может, все не так, как кажется. Может, там плохо кому стало али еще чего. Ты поговори с ним. Скажи, что видела его, что не дурочка наивная. Только охолонись сперва и обдумай все. И коли и правда любит — пусть теперича доказывает свою верность. А сейчас пойдем-ка, умоемся.
Она оторвала Костю от своего плеча и повела ту в ванную комнату, где помогла девице умыться и привести себя в должный вид.
— Вот так-то лучше, — усмехнулась Весенья ее отражению. Костя улыбнулась виновато.
— Ты прости, что я ночью себя так повела. Что гадости сказала, — она повернулась к Веське лицом и взяла ту за руки с молящим взором. Видно было, что и правда стыдится и раскаивается. — Не имела я никакого права тебе такие вещи выговаривать. Прости, пожалуйста. Не на тебя я зла была. А на него, да на себя. Только поняла это уже, когда в комнату вернулась. Обещаю, что больше никогда так не сделаю.
— Хорошо, — у Веси и у самой вдруг что-то в носу защипало. Они обе рассмеялись со слезами на глазах. — Вот ведь мы с тобой тютюхи, развели болото с утра пораньше.
— Ага, — согласилась Ника.
Они, наконец, отправились к завтраку, с облегчением понимая, что ссора исчерпана.
— Кстати, а тебя ведь так долго не было, — заговорщицким шепотом поинтересовалась Костя, когда они уже подходили к столовой. — Я, дай боги, уже ближе к утру в сон провалилась… Где же ты была?
Веся на нее шикнула, а сама заулыбалась краснея.
— Та-а-ак, — протянула понимающе соседушка, а у самой глаза блестят, — ну-ка рассказывай!
— Расскажу, токмо не сейчас, — хихикая вторила ей Веся. — Больно много тут лишних ушей.
***
День прошел спокойно, а вечером тренировку и вовсе отменили из-за Карачуновой недели. Завтрашний день тоже предстоял свободный, обычно студенты академии отправлялись в город на ярмарку, а уж на следующий готовились к вечернему балу.
Собравшись всей гурьбой, первокурсники всей братией отправились в Благовещенск. И таких ярмарок Веся в жизни своей не видывала. Площадь полна была народа, все радостные, румяные. Ребятня — с петушками на палочках. Здесь и там скоморохи пляшут. Мужики, по пояс нагие, силятся на столб без единой веточки взобраться, на коем, на самом верху блестели красные сафьяновые сапожки. От таких всякая модница в восторге будет. Долго Веся с девчонками у того столба хохотала вместе с остальной толпой. Пока Бажен не заявился с орешками в меду и каждой из них по кульку не вручил. А после утянул смотреть кукольное представление.
История на сценке разыгралась нешуточная — Карачун царевну со свадьбы похитил, вьюгой оборотившись. Царевич за той отправился, да как добрался до края снежного, множество испытаний пройдя, и самим Карачуном сразился, любовь свою доказывая. Сразился и проиграл. Уже пред последним ударом Карачуновым ледяным молотом, стал просить отпустить царевну, не губить ее. Тронуло это сердце Мороза. Задумался тот, что полный любви, даже пред ликом смерти, не за себя молодец просит, а за деву свою. Отпустил обоих.