На это Маликульмульк ничего не ответил. Ему стало жаль химика. Вот сам он, явившись в столицу, именно так и видел свой путь — вперед и вверх, опираясь на силу своего таланта! И что же? Расшиб башку о потолок. Написать «Проказников» лучше, чем они написаны, он не может — но забыты все связанные с ними скандалы, а пьесу так и не поставили. Играть на скрипке лучше, чем играл четыре года назад, не может — но и тогда он не достиг славы Хандошкина. То есть Господь во благости своей ставит зачем-то непреодолимые барьеры — будет такой барьер и у симпатичного Давида Иеронима, всему свое время…
Очевидно, нужно выбирать как раз то, что принесет результат сразу. Ты схватишь этот результат жадными руками, а завтра сделаешь то же самое, и послезавтра, и через год.
Математические способности — именно то, что требуется для Большой Игры. Их и надо развивать, а прочее — милые таланты как раз такого размера, чтобы блистать в гостиной у Варвары Васильевны. Вот только пьеска, кулинарная пьеска…
Стало быть, придется ехать в «Иерусалим»…
Сейчас игроки затаились. Скорее всего, перебрались в какое-то иное место. Но быть того не может, чтобы хозяин «Иерусалима» не оказался с ними в сговоре. Главное, предстать перед ним в образе Косолапого Жанно, и тогда он сам даст знать своим приятелям: прилетела жирная пташка, которую грех не ощипать!
— Не стану отрывать вас от ваших гальванических успехов, милый Давид Иероним, — сказал Маликульмульк. — Кланяйтесь герру Парроту.
И увидел, что Гриндель рад его уходу.
Давид Иероним, человек по характеру пылкий, но мягкий, совершенно не желал, чтобы в его аптеке встретились люди, один из которых другому отчего-то неприятен. Что же, он прав — необъяснимое противостояние начальника губернаторской канцелярии и профессора Дерптского университета тут ни к чему.
Пока Маликульмульк пил кофе в аптеке Слона, прошел дождь, круглобокие камни мостовой блестели, одни отливали синим, другие тускло-красным, иные — рыжеватым. На сей раз он забыл считать шаги от аптеки до Рижского замка — голова была занята иным.
Он сочинял, что сказать хозяину «Иерусалима». Идея была, весьма неплохая идея, но недоставало сведений. У кого получить сведения — он пока не знал. Но, подходя к Южным воротам, он уже примерно представлял себе свой завтрашний трудовой день.
В декабре 1797 года покойный император Павел окончательно решил предоставить убежище в Митаве брату казненного французского короля, которого уже называли Людовиком Восемнадцатым. В марте следующего, 1798, года король прибыл в Митаву с двумя племянниками своими, герцогами Беррийским и Ангулемским, сыновьями его младшего брата, графа дʼАртуа. Позднее приехала королева Мария-Жозефина-Луиза Савойская — как и король, со свитой. Последней, в июле, явилась Мария-Луиза-Шарлотта Французская — та, кого называли «тампльской сиротой». Лишь она уцелела из всех детей покойного Людовика Шестнадцатого. 10 июля она обвенчалась со своим кузеном — герцогом Ангулемским.
В Митаве образовался маленький королевский двор. Туда съезжались знатные эмигранты, чтобы, объединившись, дождаться лучших времен. Но длилось это всего два года — Павел Петрович, вдруг проникшись уважением к узурпатору-корсиканцу, решил жить мирно с нынешним властелином Франции и вздумал выставить королевское семейство из пределов России. Людовик Восемнадцатый с близкими поселился в Варшаве, аристократы разбрелись кто куда.
Они-то и были нужны Маликульмульку — точнее, не они сами, а их знатные имена. В переписке между Санкт-Петербургом и Рижским замком эти люди непременно упоминались. Больше проку было бы от переписки Санкт-Петербурга с курляндским губернатором Ламсдорфом, но, поди, ее раздобудь. А канцелярский архив был в полном распоряжении Маликульмулька.
К обеду у него уже был готов списочек знатных имен — оставалось только его заучить. Герцог де Берри, граф де Сен-При, виконт дʼАгу, кардинал де Монморанси, граф дʼАварей — имена были роскошные.
Графини де Гаше среди них, понятное дело, не оказалось. Была герцогиня де Гише — но вряд ли эта дама стала бы раскатывать по Риге в наемном экипаже с молодым Дивовым.
Затем Маликульмульк стал выяснять, как добраться до «Иерусалима». Летом он не вздумал бы задавать таких вопросов, он любил ходить пешком. А осенью шлепать под дождем — сомнительное удовольствие. Ему посоветовали перейти через мост, а на том берегу взять извозчика. Почему-то извозчики неохотно ездили через Двину. Маликульмульк даже обрадовался — наконец-то он сможет измерить ширину реки шагами.