И она, даже не подозревая, что что-то может быть не так, воспроизвела. Над комлинком возникла маленькая голограмма тви’лека.
— Моя дорогая больше-не-ученица, — начал Лла’атас своим привычным размеренным тоном. — Я искренне рад, что ты с достоинством прошла этот путь от нижних ярусов и Храма джедаев до трона Амаргуры, — Инфида почувствовала, как на её лице появилась абсолютно дурацкая, но счастливая улыбка. — Сила никогда не ошибается в своём выборе. Не ошиблась и тогда, когда мы встретились, выбрав меня своим инструментом. Тебе с самого начала было уготовано великое будущее.
— Спасибо, Мастер, — произнесла она, хотя и знала, что он её не слышит через эту запись. Но эмоции переполняли её, и она не смогла сдержаться. На глаза наворачивались слёзы радости. А наставник продолжал.
— Я передал тебе все свои знания, какие мог. Я верю, ты станешь достойной правительницей. Но теперь, — возникла пауза, которая показалась Инфиде непреднамеренной. Словно тви’лек собирался с мыслями. И это обстоятельство насторожило Леди-Ситх. У Мастера никогда не возникало трудностей с тем, чтобы подбирать нужные слова. Но отчего-то возникло сейчас. — Я должен кое в чём признаться. Инфида, — он чуть склонил голову. Концы его лекку дрогнули. — Я никогда не говорил тебе, но я с рождения смертельно болен. Ты знаешь, что форсюзер может вытравить из своего тела любую болезнь на клеточном уровне. Но я выбрал не делать этого. Я… Сила распорядилась так. Я не могу идти против её воли.
Леди-Ситх потеряла дар речи. Она не могла поверить в то, что слышала.
— И… я сдерживал болезнь столько, сколько это было необходимо. Теперь мой долг выполнен. Решение было принято уже давно. Ты… — Лла’атас вновь остановился, но продолжил. — Ты больше во мне не нуждаешься. Поэтому пришло время нам попрощаться. Но не горюй обо мне, — тви’лек поднял взгляд, казалось, прямо на ученицу и улыбнулся, обнажив свои острые зубы. И эта искренняя улыбка могла показаться отталкивающей кому-угодно. Но не ей. — Я счастлив умереть с мыслью, что воспитал достойную Леди-Ситх.
Это был конец сообщения. Инфида вышла из оцепенения. А затем ринулась прочь из комнаты.
Она помнила, как застала наставника в гостиной, сидящим в его любимом кресле. Он был уже несколько часов, как мертв. Она помнила, как отказывалась верить во всё это, как рыдала и кричала, прижав к себе его остывшее тело, как билась в истерике. Это было несправедливо. Он мог прожить ещё так долго. Но выбрал позволить болезни убить себя. И более того, держал всё это в секрете от неё. От ученицы, которая была предана ему до последнего! Как он мог поступить так с ней?
— Вы нужны мне, — сбивчиво шептала она, промакивая глаза вуалью, что не очень-то помогало — слёз было слишком много. — Если бы вы только знали, как нужны мне…
***
Паника. Это было первое, что почувствовал Ацесэтиш, проведя ритуал разрыва ментальной связи несколько раз и окончательно убедившись, что он не работает. Ситх судорожно рылся в записях Траала, надеясь найти хоть что-нибудь, что объяснило бы это. Истерика Инфиды всё не прекращалась. А ощущение тоски и боли, чужих тоски и боли, всё нарастало в груди. И он ничего не мог с этим сделать. Человек был уверен, что со стороны выглядит сейчас невероятно жалко с этими покрасневшими опухшими глазами и всё ещё дрожавшими губами. Но продолжал искать.
После последних текстовых заметок была прикреплена одна голосовая запись, созданная, судя по дате, значительно позже, чем остальное содержимое голокрона. Она находилась в самом конце, за послесловием, как будто её вставили сюда в спешке. Из-за этого правитель Мьедо не заметил её ранее. И теперь воспроизвёл, не колеблясь.
— Важное дополнение, — раздался голос создателя артефакта. — Не могу сейчас, к сожалению, дописать это к исходному тексту. Есть вероятность, что вообще уже никогда не смогу, поэтому извиняюсь за такой вот формат. По поводу так называемого анбонда, то есть, разрыва связи. Этот ритуал сработает, только если его проведёт тот, кому навязали связь, а не тот, кто навязал. Так что, если вам на всю оставшуюся жизнь всё это не сильно надо, выбирайте лучше того, кого точно сможете заставить от вашей связи отказаться.
Ошеломлённый Ацесэтиш деактивировал голокрон. Это что, он… теперь будет эмоционально привязан к Инфиде навсегда, если не убедит её сделать анбонд? Он не хотел оставаться в таком жалком состоянии. Но звонить сопернице и объяснять ситуацию тоже было как-то унизительно. Может… Может повременить с этим? Ему вроде бы даже сейчас не было так уж плохо, кажется, правительница Амаргуры уже успела успокоиться.
И тут он почувствовал новый ком рыданий, подступающий к горлу. Похоже, его суждение было ошибочным.
И эта хаттова пытка продолжалась.
***
Инфида всё ещё сидела, прислонившись к постаменту статуи Мастера. Она ощущала себя опустошённой и выжатой. Впервые за очень долгое время она пребывала в таком отчаянии. Тогда, три года назад, она надеялась, что со временем ей станет легче, но нет. Эти воспоминания ранили. И ей по-прежнему было больно.
Леди-Ситх устало прикрыла глаза. Хорошо, что она прибыла сюда одна, и никто не видел её в таком разбитом состоянии. И никогда не увидит. Темнота перед её внутренним взором вдруг начала рассеиваться. Правительница Амаргуры не обратила на это внимание. Так бывало, когда она медитировала. Сейчас её подсознание тоже вполне могло начать посылать ей видения. Это как больные психоделические сны. Очередная шутка Силы. Ничего нового.
Но галлюцинация вдруг начала приобретать форму. Она менялась и уплотнялась до тех пор, пока…
«Нет. Не может быть».
Инфида распахнула глаза и вскочила. Ей показалось, или она только что увидела своего мёртвого наставника?
Вокруг всё было по-прежнему. Площадка, памятник, лес и розовый туман Иракундии.
Но что, если…. Если Лла’атас услышал её? Если он решил явиться к ней в её видении?
Но если она ошиблась? И это просто игры разума? Её фантазия, в которую она так хотела верить?
Даже если так, Инфиде было плевать. Она хотела увидеть своего Мастера ещё раз.
Леди-Ситх закрыла глаза и сосредоточилась. Образ тви’лека вновь возник перед ней, словно он никуда и не уходил.
«Мастер? Это правда вы?» — с какой-то безумной надеждой ментально спросила она. Вместо ответа Лла’атас указал куда-то в сторону. Но там была лишь пустота.
«Я не понимаю, Мастер».
Наставник сделал жест второй рукой, приглашая ученицу подойти. Она встала и приблизилась к месту, на которое он указывал. И тут её резко обдало знакомой аурой. А в том месте начала вырисовываться тонкая и высокая зыбкая тень. Которую она узнала бы из тысячи.
«Ацесэтиш».
Видение пропало. Инфида очнулась. Но ощущение чужого присутствия не покинуло её. Лишь стало явственнее. Её соперника здесь не было. Но вместе с тем, он тут был. Она не понимала, что происходит. Но собиралась выяснить. А потому извлекла комлинк и решительно выбрала в списке контактов нужный.
Правитель Мьедо принял сразу же.
— Ах, Инфида, здравствуй. Чем обязан? — он говорил таким тоном, словно это была их обычная встреча на какой-нибудь очередной дурацкой вечеринке Ротонна, и их стандартный обмен колкостями. Только вот Леди-Ситх не могла отделаться от впечатления, что что-то по ту сторону было не так.
— Ты где? — бесцеремонно вопросила она.
— В своей цитадели в Цикатризе, конечно. А в чём дело?
— А как ты тогда объяснишь, что я ощущаю твою ауру? Прямо здесь, на Иракундии. Как это возможно, если ты на Мьедо?
На другом конце замолчали.
— Я слышу тишину, а хочу слышать ответ на свой вопрос, — правительница Амаргуры только утвердилась в мысли, что человек прекрасно знал, что происходит, но тянул время в надежде то ли соскочить с темы, то ли придумать ложь поскладнее.
— Инфида, я могу всё объяснить, — наконец произнёс Ацесэтиш. — Но ты должна прилететь на Мьедо.