От дерзких слов ученика Од’дока страшно перекосило. И Ацесэтишу это доставило невероятное удовольствие. И почему он не выбешивал клатуинца раньше? В конце концов, что он ему сделает? Лорд ситхов много и часто бил и пытал своих слуг или подданных, но ученика не тронул ни разу за все эти шесть лет. И Ацесэтиш привык считать, что из-за своего статуса обладает некоторой степенью неприкосновенности.
— Поумничай ещё, закончишь, как твоя мамашка, — злобно проговорил Од’док.
— Может, если бы вы меня учили, мне не приходилось бы умничать? — ехидно поинтересовался Ацесэтиш. — А то от вас уроков не дождёшься.
Это было правдой. Клатуинец вечно где-то пропадал. В основном у Лордов из соседних систем. Иногда пьянствовал. Иногда терроризировал подданных. Поэтому всё свободное время его молодой ученик проводил в библиотеке цитадели, впитывая основы Тёмной Стороны через древние трактаты и голокроны, что было занятием не из легких, но это было всё ещё лучше, чем дожидаться тех же знаний от наставника.
— Уроков хочешь? — оскалился Од’док.
— Было бы неплохо, — спасибо Тёмной Стороне, клатуинец, похоже, наконец-то его услышал. — Только не по древнеситхскому языку, его я уже знаю. И не по древнейшей истории ситхов. Я на днях читал один трактат, — припомнил Ацесэтиш. — И мне там кое-что непонятно. Вы мне объясните?
— Эти бумажки бесполезны. Начиная с сегодня, я буду учить тебя чему-то по-настоящему стоящему.
— Хорошо, Мастер, но че… — договорить он не успел. Крупный кулак клатуинца с размаху прилетел ему в челюсть. Ацесэтиш взвыл, зажал рукой пострадавшую часть лица и отшатнулся. Он не ожидал этого. Во рту появился солоноватый привкус.
— Уважать Мастера, — Од’док глумливо ухмыльнулся.
Всё ещё морщась от боли, юноша оторвал ладонь ото рта и, переведя на неё взгляд, оцепенел. Там лежали два окровавленных осколка зуба.
— Теперь извинись за свои слова, — потребовал Лорд ситхов. Ацесэтиш посмотрел на него с ненавистью. А через секунду смачно сплюнул кровь прямо под ноги Мастеру. И сразу же получил удар в живот, от чего, вскрикнув, согнулся напополам.
— Извинись, — с садистским блеском в глазах повторил Од’док.
— Простите, Мастер. Чтоб вы сдохли, — прошипел человек.
Клатуинец замахнулся было для нового удара, но вдруг остановился.
— Не-ет, я знаю, что ты задумал, — начал он. — Я знаю. Ты решил, твоя мамашка легко отделалась. А сейчас хочешь выбесить меня и получить такую же лёгкую смерть. И тем самым отомстить мне. Не выйдет.
«Как он до этого дошёл?» — пронеслось в голове Ацесэтиша. Извращённая логика Мастера вызывала очень много вопросов. Но физическая боль не дала ему задуматься об этом дольше, чем на секунду.
— Теперь ты будешь приходить в тренировочный зал дважды в неделю. С лайтсабером. И я буду учить тебя уважению. Тебе ясно?
— Можно мне к меддроиду, Мастер? — спросил ученик сквозь стиснутые зубы.
— Тебе ясно? — опять повторил клатуинец.
— Да.
Од’док довольно ощерился, обнажив клыки, а затем махнул рукой.
— Катись.
***
Ацесэтиш шёл через коридоры цитадели. Его Мастер приказал ему прийти. А за последние пятнадцать лет человек освоил роль исполнительного ученика в совершенстве.
Но это, к большому сожалению, не помогало ему совсем избежать спаррингов с Од’доком, лишь сделать их реже. Лорд ситхов никогда ничего не объяснял. Ему и не нужно было. Всё-таки его цель состояла в том, чтобы унизить своего ученика, а не в том, чтобы научить. Ацесэтишу не удалось превзойти Мастера в фехтовании. У него не выходило использовать в поединке весь свой гнев и всю ненависть к клатуинцу, потому что почти всё своё внимание он уделял тому, чтобы лезвие чужого лайтсабера его не коснулось. У него осталось слишком много тонких шрамов по всему телу от самых первых спаррингов. И даже косметический дроид, к его досаде, не смог удалить их полностью.
После фехтовального боя шёл рукопашный. Всегда. Од’док приказывал ему отложить световой меч. Ацесэтиш всегда проигрывал. Не только потому, что был физически слабее. Если он сопротивлялся, пуская в ход телекинез или что-то ещё, клатуинец только больше выходил из себя. Сила была лишь временной защитой. Её лучше было не использовать. Лучше было вообще ничего не делать. Тогда Од’доку быстро надоест, и он оставит его в покое. Однажды Ацесэтиш попытался задушить Мастера Силой. Лорда ситхов это разозлило. И он не ограничился только одной сломанной костью у ученика. Обычно, если до травм доходило, останавливался после первого перелома. Или первого вывиха сустава. Что было неприятно, но привычно. Ацесэтиш уже давно научился фиксировать свои кости Силой и сращивать их. Максимум, дней за пять. Зато после таких спаррингов Од’док мог забыть о нём очень надолго. И человек всё это время проводил в хранилище артефактов. Он много практиковался в ментальных техниках. Когда-нибудь он станет достаточно могуществен, чтобы убить Мастера так быстро, что тот даже не успеет моргнуть.
Но, конечно, у Ацесэтиша был и запасной вариант. Он уже несколько лет подкладывал Од’доку в еду маленькие дозы яда. Маленькие — потому что любой форсюзер мог распознать большие, а затем нейтрализовать их в своём организме. Человеку было нужно, чтоб Мастер не распознал. До того, как в его теле накопится достаточно отравы. Тогда станет слишком поздно. Увы, этот чудесный момент пока ещё не наступил.
То, что Ацесэтиш притворялся безропотным учеником, вовсе не значило, что он отказывал себе в радости пооскорблять клатуинца. Он делал это. Только очень завуалированно. Так, чтоб Од’док не понимал. И он не понимал. Он был тупым. Если бы он был умным, не заставлял бы своих подданных работать по тринадцать часов под беспощадным солнцем. Чтобы уменьшить смертность, нужно было всего-то разделить рабочий день на два, с перерывом на то время, когда красное светило заходит в зенит. Это ведь было так просто…
Нет, когда он станет Лордом, он уж точно переделает всё так, чтобы было правильно. А начнёт он со сноса двух больших уродских статуй Мастера, которые стояли перед цитаделью точно у входа. Скульпторы передали черты Од’дока слишком хорошо — морды у изваяний были такими же мерзкими, как и у оригинала.
Створки автоматических дверей разъехались перед ним, и Ацесэтиш вошёл в комнату. Его Мастер, сидя в кресле, разговаривал с тви’леком с фиолетовой кожей и угловатой татуировкой на лбу. Человек молча встал за наставником. Он уже видел здесь этого ситха. Это был Лорд Лла’атас из системы Амаргура. Он изредка общался с Од’доком. Несколько раз его можно было заметить на приёмах у других правителей. Только вот везде он был тенью. Ацесэтишу казалось, тви’леку не нравился собравшийся здесь ситхский контингент, но негласный этикет вынуждал его присутствовать.
— …Напрасно ты отрицаешь волю Силы, — качнул головой Лла’атас, и его лекку от этого движения шевельнулись. — Если для тебя предрешены определённые события, они случаться, хочешь ты этого или нет.
— Хватит бредить, — Од’док говорил раздражённо, похоже, их спор продолжался уже некоторое время. — Оставь эти россказни кому-нибудь другому.
— Твой контраргумент не имеет веса, — ровно отозвался правитель Амаргуры. — Если ты хочешь получить от меня более весомые доказательства, что ж… Я могу предсказать тебе твою смерть, — здесь Ацесэтиш впился в тви’лека взглядом, однако быстро отвёл его. Он очень хотел это услышать, но боялся выдать себя.
— Ты? Мою смерть? — клатуинец гоготнул. — Ну давай, удиви меня, пророк.
Лла’атас прикрыл глаза.
— Она будет быстрой. Но болезненной. Ты сгоришь заживо, — с каждым словом выражение на морде Од’дока становилось всё менее весёлым и всё более озлобленным. — Ты станешь пеплом, — тви’лек открыл глаза, и его спокойный взгляд на миг встретился со взглядом ученика. — Пятый этаж. Постамент двенадцать.
— Довольно! — прорычал клатуинец, вскакивая. — Я не знаю, что ты мелешь, но я сыт этим по горло! Выметайся!