— Управлять байлангом без метки связи невозможно. Она должна выбрать тебя. Признать новой хозяйкой. Это не происходит сразу. Кроме того, другие адепты летают два с половиной года.
— А кто-то вообще не летает, — обвиняюще заявила я.
— Но учится владеть клинками. И если ты про Эллингбоу, то ей там ничего не грозит. Ты сама слышала, что сказал Крон. Он сделает все, чтобы я проиграл. Неопытный всадник — проблема всей группы. И кроме того…
Его взгляд скользнул по моему запястью, на котором красовалась черная повязка.
— Ты и сама подозреваешь, что Багрейн догадался. Если так, ты уже в опасности. А устроить несчастный случай в Лабиринте еще проще. Хочу напомнить, что Багрейн и Крон со своими группами тоже будут внутри, и мы с ними будем соперниками.
Я опустила взгляд, продолжая медленно поглаживать собаку. Та перестала скалиться, но продолжала подозрительно смотреть на Вестейна.
— Считаете, я — слабое звено группы?
Мой голос дрогнул, но я решительно посмотрела в глаза куратору. А он не отвел взгляд и сказал:
— Нет. Ты моя личная слабость, и если хоть единая живая душа об этом догадается, вредить начнут уже не мне, а тебе. И я этого не хочу.
Вот как можно одной фразой одновременно расстроить и порадовать до мурашек?
— Хорошо, — выдавила я, снова опуская взгляд. — Буду паинькой. Не подхожу к Свейту. Не варю зелья.
— Сюда следовало бы вписать пункт — не приручаю взбесившихся байлангов, но уже поздно, — вздохнул куратор.
Моя ладонь замерла на голове собаки, и я спросила:
— Мы создали много проблем?
— Ты даже не представляешь сколько. Но не бери в голову, — отмахнулся он. — Сделай так, чтобы Бешеная сидела в загоне, а с остальным я разберусь.
— Мы будем паиньками, — пообещала я уже за себя и за собаку. — Только надо бы узнать, как ее раньше звали. Нельзя же и дальше называть ее Бешеной. Она такая хорошая.
Моя питомица в этот момент решила, что хорошего понемножку, и снова оскалилась. Правда, рычание было адресовано Вестейну, а не мне.
Куратор даже не взглянул на нее и сказал:
— Старое имя она потеряла вместе с гибелью хозяйки. Выбери новое сама. Правда, она может его не принять.
Я почесала белое ухо и задумчиво произнесла:
— Раз ее нашли в Лабиринте Стужи, может, назвать ее Стужей?
Куратор удивленно вскинул бровь и сказал:
— Смело. Ах да, ты же не знаешь…
— Не знаю чего? — тут же насторожилась я.
— В прошлом было несколько байлангов с таким именем. И все довольно выдающиеся. Так что имя с претензией на величие.
Я посмотрела на собаку. Она смотрела на меня и даже рычать перестала.
— Будешь Стужей?
Она скупо качнула хвостом в ответ. Я посчитала это согласием. И тут заметила, что куратор внимательно смотрит на мою руку.
— Что такое? — спросила я, начиная разглядывать ладонь.
— Кольцо, — нахмурился Вестейн. — Откуда оно у тебя?
Подарок Бакке уже стал привычным. Поэтому я не сразу сообразила, что речь идет именно о нем. А когда поняла, то заколебалась. Можно ли рассказывать о том, кто мне подарил его? Но все же решилась и медленно произнесла:
— Бакке подарил. Сказал, что это память о человеке, который уже умер, а я на нее похожа. Только это тайна, наверное.
Вестейн задумчиво кивнул и продолжил внимательно смотреть на меня. Но его взгляд был странным, и я спросила:
— Почему ты так на меня смотришь?
От волнения, я снова перешла на “ты”, но его это совершенно не смутило. Вместо ответа куратор попросил:
— Прикажи ей сесть и выпрямиться.
Я повернулась к байлангу и замешкалась. Но Стужа, рыкнув на Вестейна для проформы, поднялась на худых лапах и гордо вскинула голову.
— Прислонись к ней, — сказал куратор, и я послушно выполнила его очередную просьбу.
Он продолжал внимательно смотреть на нас, и я не выдержала:
— Да что происходит?!
— Прости, — тут же откликнулся он. — Пытаюсь вспомнить, где уже видел это кольцо.
Я шагнула в сторону от байланга и вопросительно посмотрела на куратора. И он продолжил:
— Теперь я уверен. На портрете.
— Вы так хотели узнать, кто подарил кольцо Бакке? — удивилась я.
Этот вопрос почему-то удивил Вестейна. Несколько мгновений он смотрел на меня, часто моргая, а затем недоверчиво спросил:
— А ты сама разве здесь не для этого?
— Для чего — для этого? — не поняла я.
Куратор сделал шаг вперед, но притихшая было Стужа снова зарычала. Поэтому Вестейн послушно отступил к двери и понизил голос:
— Ты же прибыла сюда не только из-за отчисления, верно? У тебя есть цель. Твой рассказ о Гольдбергах заставил меня сомневаться, но теперь… Ты и вправду хочешь сказать, что прибыла в Академию Севера не специально?