Вдыхаю полной грудью ночной воздух и все-таки плачу. Замок не так уж далеко, но нужно соблюдать осторожность. Где-то бродит зверь. Пусть неопытный, пусть давший мне шанс сбежать, так глупо и неосмотрительно. Но все же это оборотень и хуже, чем быть растерзанной, наверное, только быть обращенной.
Я прячусь в тени большого дерева и на миг позволяю отдохнуть. Прислоняюсь лбом к прохладной коре. В ушах шумит, голова невообразимо сильно кружится то ли от кровопотери, то ли от страха.
А потом я слышу то, что заставляет сердце радостно екать.
— Ванесса! — это голос Дарстеда. — Ванесса!
Вскакиваю на ноги и бросаюсь в его сторону. Он с факелом быстро идет в мою сторону.
— Дарстед! — кричу я, но получается слишком тихо из-за пересохшего горла. — Дар!
Он, наконец, замечает меня.
— Ванесса!
Я успеваю обернуться, заметив движение сбоку и увернуться от прыжка полуобращенного Маркуса. Отвратительное зрелище: бывший некогда красивым, молодой парень, наполовину покрытый шерстью, с уродливыми когтями и вертикальными желтыми зрачками. Он хрипло рычит и бросается ко мне, уклоняясь от брошенного Дарстедом заклятья. Словно откуда-то издалека приходит понимание: Дарстед не успеет.
Одновременно происходит несколько вещей.
Меня сшибает Маркус с утробным, полным агонизирующей ярости рыком.
Я чувствую, как осколок зеркала, который до сих пор сжимаю в руке, входит в грудь оборотня, одновременно распарывая мою ладонь.
Посреди сада появляется Нарлитар и в Маркуса летят два ножа, в моих руках могущие сойти за небольшие мечи. От удара оборотня скидывает с меня и воцаряется тишина.
— Ванесса! — Нарлитар одним движением ставит меня на ноги и толкает в объятия к Дарстеду.
Мне уже нечего сказать, я просто облокачиваюсь на мужа и наблюдаю, как сгорает тело Маркуса, вновь ставшего человеком. И полная луна восходит над замком.
— Сейчас-то чего плачешь? — улыбается Дарстед, пока Нарлитар забинтовывает руку.
После обезболивающего и порции коньяка, буквально силой влитой Нарлитаром, я чувствую себя совершенно разбитой.
— Шок, — отвечает Нарлитар, — нормально. Главное, что жива.
— Почему Маркус? И я? — меня начинает трясти и Дарстед набрасывает мне на плечи плед.
Мы в спальне. Пока мужчины занимаются мной, Элена быстро застилает постель. Лекарь меня уже осмотрел и счел состояние удовлетворительным. Тело Маркуса забрали.
— Кто-то его обратил. Уж где — не знаю, — отвечает Дарстед. — Но факт есть факт: община на учет его не взяла и вот итог. Свихнулся. Он всегда меня ненавидел, теперь решил, что всемогущий.
Я молчу, хотя сказанное мужем мало состыкуется с тем, что видела и слышала я. Впрочем, я уже ни в чем не уверена.
— Мы думаем, он хотел обратить Мэй, свою подругу, — продолжает Дар. — Но перепутал ее с Кати и загрыз девочку. А ты…ты ему помешала, оттуда и ненависть. По сути, его можно было бы и пожалеть. Запутавшийся напуганный парень.
— Если бы он тебя не покалечил, — добавляет Нарлитар.
— Что с Мэй? — я поднимаю голову.
Но отвечает мне Элена.
— В истерике. Лекарь уже ушел, усыпил ее. Завтра посмотрим утром, что будет. Жалко ее.
— Жалко, — вздыхает Дарстед. — Любила, видимо. Кто же знал. Мне следовало догадаться, но…
— А Марта?
— Ей еще не сказали, — Элена помогает мне лечь. — С утра скажем, боимся. У нее сердце слабое.
— Возьмите лекаря, — коротко кивает Нарлитар и жестом приказывает Элене уйти.
Я закрываю глаза, давая понять, что дико устала. И чувствую осторожное прикосновение теплых губ к виску.
— Спи, родная, — Нарлитар ласково гладит меня по щеке. — Отдыхай и ничего не бойся.
— Нам нужное кое-что утрясти, — Дарстед берет меня за здоровую руку. — Придем утром. Но если что — зови, мы оставим дверь открытой и будем напротив.
— Хорошо, — я сдаюсь сну и постепенно отключаюсь, еще слыша приглушенные голоса мужчин, но уже не разбирая слов.
— Спокойной ночи, — кто их них меня целует, сказать уже не могу.
А потом засыпаю, и остаток ночи проходит спокойно. Без снов.
Встреча с Маркусом-оборотнем обошлась мне в неделю постельного режима и еще неделю затворничества в комнате. Не из страха, и не по прихоти, а из-за банальной простуды, подхваченной в холодном сарае. Лекари изолировали меня и от мужа, и от Нарлитара аж на десять дней, сделав их самыми скучными в моей жизни. И когда разрешили, наконец, искупаться и прогуляться, я была вне себя от счастья.